Пушкин и декабристы

¹ Составители «Отчета Императорской Публичной библиотеки за 1907 год» ошибочно прочитали это слово: «Вишневского». Из второго письма видно, что речь идет о Липранди.

² Чиновники М. Воронцова.

³ В. Ф. Раевский с 1822 г. сидел в тираспольской тюрьме. Желтухин сквозь льстивые фразы явно намекает на следствие над В. Раевским, в доведении которого до конца был, видимо, не заинтересован инициатор этого дела корпусной командир генерал И. В. Сабанеев. См. об этом соображении М. К. Азадовского. - ЛН, т. 60, кн. 1, с. 55-60, 72-73. Кстати, когда Желтухина позже перевели в другую дивизию, Сабанеев написал Воронцову: «Не все ли равно, где дрянь ни будет?»

25

льстя ему: он верный подданный своего государя, патриот примерный, который всегда необходим будет отечеству».

До сих пор не было известно также о близости и переписке между Липранди и Сергеем Муравьевым-Апостолом. Между тем Желтухин жалуется, что Липранди «имел наглость говорить при всех, слышал Радич ¹ и мой дивизионный доктор, который его свидетельствовал: «Я знаю, что меня берут понапрасну, разве за то только, что я в коротких связях и переписке был с Муравьевым-Апостолом». Это, по его мнению, мало, а сей молодец взбунтовал Черниговский полк».

Свидетельство Желтухина подтверждается поздним (полвека спустя!) мимолетным замечанием И. П. Липранди: «Не только очень хорошо помню, но и нахожу в дневнике своем следы биографии Муравьева-Апостола» ².

Упоминаемые в письме «громкие» (очевидно, при многих свидетелях!) восклицания Липранди: «Один Орлов достоин звания генерала, а то - все дрянь в России»,- по-видимому, типичны для бессарабского вольнодумства. Параллелью этой желтухинской оценке может служить отзыв о Пушкине П. И. Долгорукова, одного из единомышленников генерала: «Он всегда готов у наместника, на улице, на площади, всякому на свете доказать, что тот подлец, кто не желает перемены правительства в России. Любимый разговор его основан на ругательствах и насмешках» ³.

Таким образом, независимо от вопроса о формальном членстве Ивана Липранди в тайном обществе, в начале 1820-х годов он был, несомненно, близок южным декабристским кругам, и это, естественно, придавало определенную окраску его взаимоотношениям с Пушкиным ⁴.

¹ Адъютант генерала Сабанеева. В 1822 г. возил к нему на допрос В. Раевского.

² «Чтения Московского общества истории и древностей российских», 1873, кн. II, с. 231.

³ «Дневник П. И. Долгорукова». - «Звенья», 1951, кн. IX, с. 27.

⁴ Имея в виду Липранди и широкий круг свободомыслящих, Желтухин завершил свое письмо-донос от 27 января 1826 г. следующим пассажем: «Точно справедливо, что надобно бы казнить всех варваров бунтовщиков, которые готовились истребить царскую фамилию, отечество и нас всех, верных подданных своему государю, но боюсь, что одни по родству, другие по просьбам, третьи из сожаления и, наконец, четвертые, как будто невредные, будут прощены; а сим-то и дадут злу усилиться, и уже они тогда не оставят своего предприятия и приведут в действие поосновательнее, и тогда Россия погибнет».

26

Вообще факт прямой или косвенной связи отдельных офицеров или чиновников с конспиративным союзом представляется второстепенным. Зато правомерна и важна для понимания пушкинского Кишинева проблема самого этого союза. Она во многом загадочна, потому что власти ни в ту пору, ни позже так и не смогли до конца узнать о кишиневских декабристах (прежде всего благодаря упорству и выдержке В. Ф. Раевского во время многолетнего следствия по его делу); кроме того, бессарабские «заговорщики», хотя и связанные с главным, тульчинским центром Южного общества, были, по-видимому, достаточно автономны, организационно обособлены. Лидер кишиневских декабристов генерал Орлов, покинув московский съезд «Союза благоденствия» (январь 1821 года), в сущности, отмежевался от его организационных решений, но, вернувшись в Молдавию, отнюдь не свернул деятельность своей ячейки: наоборот, в 1821-1822 годах кишиневцы были особенно активны ¹.

Как известно, у В. Раевского в момент обыска находилась «Зеленая книга», или «статут общества «Союза благоденствия».

«На основании этого свидетельства, - пишет М. В. Нечкина, - наиболее простым представляется умозаключение, что кишиневская организация и после 1821 года действовала на основании старого статута «Союза благоденствия» - «Зеленой книги». Она прямым образом упомянута Вл. Раевским как документ программного значения, ее он спас от обыска и поспешно сжег ‹…›. Признавая известную правдоподобность этого умозаключения, все же надо прийти к выводу, что кишиневская организация уже находилась в процессе выработки новой программы, двигалась далее, вперед от «Зеленой книги» ².

Примечательно, что на различных этапах длинного следствия В. Раевский категорически отрицал свою принадлежность к Южному обществу, признавая участие в «Союзе благоденствия». В свою очередь, Пестель в январе 1826 года свидетельствовал, что «майор Раевский 32-го егерского полка принадлежал к «Союзу благоденствия»,

¹ См.: М. В. Нечкина. Движение декабристов, т. I. M, Изд-во АН СССР, 1955, с. 358.