Пушкин и декабристы

В колоритном Кишиневе, где встречались Азия и Европа, римские развалины и славянские предания, среди пестрой толпы цыган, молдавских крестьян и бояр, армянских и еврейских купцов, среди греческих гетеристов, готовых к действиям, и российских чиновников, склонных к лени и бездействию, рядом с Пушкиным, рядом с декабри-

¹ Эта дата взята из послужного списка И. П. Липранди (ЦГИА, ф. 1284. оп. 29, № 158).

² П. А. Садиков. И. П. Липранди в Бессарабии 1820-х годов. - «Временник Пушкинской комиссии», т. VI. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1941. с. 266-295.

19

стами-южанами Владимиром Федосеевичем Раевским. Михаилом Федоровичем Орловым, рядом со славными добрыми друзьями - Владимиром Петровичем Горчаковым, Николаем Степановичем Алексеевым, Александром Фомичом Вельтманом (будущим писателем) - в этой обстановке, среди этих людей Липранди, с его средствами, связями, знанием языков, казался особенно таинственным…

Прибавим к его таинственности ущемленное самолюбие (опала и разжалование), обширность самых неожиданных познаний, воспоминания о финской и многих других дуэлях, о Бородинском и многих других сражениях, о парижских трущобах, не забудем о каком-то особенном браке и смерти жены - и мы поймем интерес Пушкина к этому человеку и причину того, что его имя возникает во «второй программе записок» поэта (Болдино, 1833): «Кишинев - Приезд мой из Кавказа и Крыму - Орлов - Ипсиланти - Каменка - Фонт ¹ - Греч‹еская› рев‹олюция› - Липр‹анди› - 12 год - mort de sa femme - le renegat ² - Паша Арзрумский ³» (XII, 310).

«Чаще всего я видел Пушкина у Липранди, человека вполне оригинального по острому уму и жизни», - вспоминал А. Ф. Вельтман ⁴. Что касается Липранди, то он поэзию не понимал, лишь собирал ее в основном как важные сведения о противнике (песни, фольклор и т. д.), но находил «как нельзя более верно» замечание Бартенева, что Пушкин «был неизмеримо выше и несравненно лучше того, чем даже выражал себя в своих произведениях» ⁵.

2 января 1822 года Пушкин вручил Липранди, отправлявшемуся в столицы, письмо, адресованное П. А. Вязем-

¹ Фонт (пли «Фант») - может быть, сокращенно «Фонтан», то есть «Бахчисарайский фонтан», или Фантон до Веррайон (офицер, кишиневский знакомый Пушкина. - См.: Л. А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., «Наука», 1976, с. 439).

² Смерть его жены - ренегат (фр.).

³ Почти все факты и имена, содержащиеся во «Второй программе», явно относятся к кишиневскому периоду жизни Пушкина. Очевидно, «Паша Арзрумский» - тоже какое-то воспоминание тех же лет, а не из «Путешествия в Арзрум» (1829), как думают некоторые исследователи. В последнем случае было бы непонятно, отчего в «Программе» совершенно отсутствуют заметки о событиях шести лет, разделяющих Кишинев и Арзрум.

⁴ «А. С. Пушкин в воспоминаниях…», с. 279. Интересная характеристика Вельтмана и Липранди как мемуаристов дана во вступительной статье В. Э. Вацуро к указанному изданию, с. 12-13.

⁵ «Записки И. П. Липранди». - «Русский архив», 1866, стлб. 1491, «А. С. Пушкин в воспоминаниях…», с. 326.

20

скому: «Липранди берется доставить тебе мою прозу - ты, думаю, видел его в Варшаве. Он мне добрый приятель и (верная порука за честь и ум) не любим нашим правительством и, в свою очередь, не любит его» (XIII, 34).

О своей поездке и недовольстве властью Липранди писал 2 сентября 1822 года генералу П. Д. Киселеву:

«Будучи в продолжение более трех лет гоним сильным начальником, я нынешний год ездил в Петербург, дабы узнать сам лично тому причины, но во всем получил отказ. Не предвидя ничего в будущем и не будучи в состоянии переносить более унижения, при том расстроенном положении дел моих, болезни и претерпенные мною потери я подал в отставку ‹…›. Я решительно служить не могу и посему исполнением сией моей просьбы Вы душевно обяжете» ¹. Пушкин и Липранди, «гонимые сильными начальниками», конечно, сходились во многих мнениях.

«Где и что Липранди? - спрашивает Пушкин полтора года спустя из Одессы. - Мне брюхом хочется видеть его» (XIII, 379). Вероятно, рассказы Липранди оживляли воображение и поднимали дух в часы одесского уныния и унижения.