Пушкин и его современники

Из приведённого описания и из ознакомления с самым материалом можно сделать несколько небезынтересных выводов о «Зелёной лампе». Прежде всего — относительно её личного состава. До сих пор было известно двадцать членов кружка[25]; теперь мы можем прибавить к ним ещё одного участника «Зелёной лампы», и притом активного, — князя Дмитрия Ивановича Долгорукова. Четвёртый сын известного поэта и автора обширных замечательных «Записок и воспоминаний кн. Ивана Михайловича Долгорукова» (род. 1764, ум. 1823)[26], он родился 10 августа 1797 г., воспитывался дома, а службу начал 19 января 1816 г. канцеляристом в Московском губернском правлении; затем 11 июня 1817 г. перешёл, в том же звании, в канцелярию Департамента государственных имуществ (тогда — в составе Министерства финансов), а 2 июня 1819 г. перевёлся в ведомство Коллегии иностранных дел. В годы службы своей в Петербурге Долгоруков, естественно, вращался в кругу тогдашней великосветской молодёжи и легко попал в кружок «Зелёной лампы», о принадлежности своей к которой он оставил собственное показание: в 1826 г., по поводу дошедших до него в Рим (где он тогда служил при нашем посольстве) слухов о разысканиях Следственной комиссии по делу декабристов, он писал своему брату: «Знаешь, что в Петербурге не на шутку разыскивают общество „Зелёной лампы“, членом которого я состоял семь лет тому назад» (письмо от 9 апреля 1826 г.), причём прибавлял: «Это потому, что и Трубецкой был членом этого общества»[27]. Как видим, Долгоруков определял время своего пребывания в кружке 1819 г., к которому относятся и наши бумаги; в них находятся два его собственноручно писанных стихотворения: «Размышление при смерти г-на Б-ва» и «Романс» — пиесы весьма невысокого качества, свидетельствующие лишь о любви автора — несомненно наследственной — к стихотворным упражнениям: обе они переносят нас к образцам ещё XVIII в. и служат доказательством того, что сын вырос на чтении произведений своего отца, Нелединского-Мелецкого и других поэтов того же типа, но ещё неискусен в стихотворчестве и пользуется старыми образцами; читать его стихи рядом с такими произведениями, как оглашавшиеся в «собраниях» «Зелёной лампы» стихотворения Дельвига и, вероятно, Пушкина, просто досадно. Приведём здесь «Романс» Долгорукова: он всё же лучше его бледного, риторического «Размышления».

РОМАНС
Не шути, мой ангел милой, —
Век недолог для меня;
Он не будет там унылой,
Где с тобой увижусь я.

Быстро в горести жестокой
В жизни сей часы летят
И в земле сырой, глубокой
Мёртвые спокойно спят.

Там все горести земные
Для меня угаснут вдруг,
Там кружатся сны младые, —
Не жалей меня, мой друг!

Кто с печалями сдружился,
Для того сей в тягость свет;
Кто несчастливым родился —
Для того надежды нет.

Я умру для жизни новой
С образом твоим в очах,
Сброшу бедствия оковы
С именем твоим в устах.

К. Долгорукой