Пушкин и Натали

«Как вы жестоки. Мне в едаких башмаках нельзя ходить, они мне слишком узки, жмут ноги. Мозоли будут».

Намек более чем прозрачный: туфельки малы, и Золушке не бывать принцессой. Сестры подсмеивались над Натали вовсе не дружески – нужно же было найти хоть один изъян в «первой московской красавице». И удар был направлен с меткостью снайпера – в самую чувствительную, болевую точку поэта, известного своей слабостью к маленькой женской ножке.

(Свадебные туфельки Натали хранятся ныне в Петербурге, в доме на Мойке. На их узеньких следах различима цифра «4», что соответствует современному тридцать седьмому размеру. И надо полагать, ножка юной красавицы полностью гармонировала с ее, по тем временам высоким, ростом!)

На рисунке изображены и тянущиеся к Натали руки с длинными хищными ногтями (известна любовь Александра Сергеевича к длинным ногтям). В левой руке, с тщательно выписанным огромным перстнем («визиткой» поэта!), – письмо барышне. Под рисунком надпись: «Карс! Карс, брать, брать, Карс!»

Предание, сохраненное в семье Ушаковых, объясняет, почему Пушкин так шутливо называл Натали, представлявшейся ему столь же неприступной, как и турецкая крепость Карс. Но в этом прозвище заключалась и надежда – ведь крепость несколько раз бралась русскими войсками, и в последний раз совсем незадолго до описываемых событий – в 1828 году. Кстати, любопытный исторический факт – в России была выбита медаль «На взятие Карса»!

И у самого поэта еще свежи были воспоминания, когда в июне 1829-го, во время своего путешествия в Арзрум, ему довелось-таки добраться до Карса. И осматривая крепость, «выстроенную на неприступной скале», не переставал удивляться, как русские смогли овладеть Карсом!

Из письма Екатерины брату И.Н. Ушакову (январь – март 1830 г.):

«Карс день со дня хорошеет, равномерно как и окружающие ее крепости, жаль только, что до сих пор никто не берет штурмом – … недостаток пушек и пороху».

Слово «пушек» в письме жирно подчеркнуто, и, верно, не случайно. Похоже, тогда для Екатерины забрезжила слабая надежда, что «штурм» крепости отменяется – Пушкин почти отказался от бесплодных попыток взять «Карс», ведь с «маминькой Карса» он явно не ладил…

Еще один рисунок в альбоме. Сюжет почти тот же: Натали изображена в полный рост, – и к ней тянутся готовые вот-вот сомкнуться вкруг изящной шейки … пушкинские руки. Видимо, сама художница, осознав, что шутка переходит грань дозволенного, тут же решительно их перечеркнула. В чем подтекст рисунка? Нет ли здесь зримой ассоциации: Отелло – Пушкин; мавр – арап?

Зачем Арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?

А по краю страницы вновь, словно пароль, начертано «имя» – Карс.

Некоторые портреты Натали в «Ушаковском альбоме» лишь слегка «зашифрованы». Вот рядом с профильным изображением юной особы в замысловатом головном уборе ровным, явно женским почерком сделана надпись:

«Любовь слепа средь света
И кроме своего —
Бесценного предмета
Не видит ничего».

А чуть ниже проставлены инициалы: «Н.Г.»

Стихи эти, если их можно таковыми назвать, очень уж дамские. И авторство их угадывается: Екатерина либо Елизавета Ушаковы. Видно, той же девичьей рукой путем нехитрой операции подправлен и «слишком» правильный профиль «Н.Г.»: носик ее еще раз прорисован: слегка «вздернут» и заострен. Над рисунком проставлена цифра – 130. Вероятно, такая нумерация являлась продолжением некоего флирта между сестрами и поэтом, иллюстрацией к его знаменитому «донжуанскому списку», точнее к двум спискам, представленным на тех же альбомных страницах. Пушкин будто примеряет на себя образ ДонЖуана, знаменитого искусителя женских сердец, а счет его победам (порой просто астрономический!) «ведут» сестры. Самый большой номер – с множеством нулей – «выставлен» над портретом Натали!

Отголоски этой игры эхом отозвались и в одном из посланий поэта.

Из письма Пушкина княгине В.Ф. Вяземской (конец апреля 1830 г.):

«Моя женитьба на Натали (это, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь) решена».

«Полон верой и любовью»

В «портретной галерее» «кисти» сестер Ушаковых есть еще одно изображение Наталии Гончаровой. И, стоит заметить, не лишенное художественных достоинств.

Соперница представлена в необычном ракурсе: со спины, в изящной шляпке, украшенной перьями, и с веером в руках. На ней – нарядное кружевное платье, с тщательно выписанными ажурными воланами, идущими по спинке и пышным рукавам; на шее – жемчужная нить. В верхнем левом углу надпись: «О горе мне! Карс! Карс! Прощай, бел свет, прощай, умру».

Разгадка рисунка – в раскрытом веере, в который вписаны слова католической молитвы: «Stabat Mater dolorosa».