Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Сразу же заметим, что интересующее юбилейное празднество отличалось от недавнего – открытия памятника Пушкину. Главное отличие заключалось в жанре и масштабе.

По порядку. О жанре праздника. Если празднества, сопровождавшие открытие опекушинского памятника представляли собой литературные чтения, писательские встречи с восторженными читателями, то инициатива и программа празднования 100-летия Пушкина исходили от власти. То есть задумывалось и случилось общероссийское торжество, на которое, кстати, ведущих писателей того времени не пригласили. Плохо это или хорошо? Конечно же не хорошо, но не плохо, хотя бы потому, что пушкинский праздник не превратился в выездную сессию союза писателей XIX века со всеми вытекающими отсюда следствиями: бесперспективной руганью власти, наивными призывами к гуманизму, самовосхвалениями, заигрываниями перед разночинной публикой. И т. п.

О масштабах празднования 100-летия Пушкина. За фактами обратимся к содержательной статье историка Л. Г. Березовой. Из казны выделили средства на приобретение Михайловского за 115 000 рублей, увеличили пенсию дочери Пушкина. Была заказана торжественная кантата, устроена пушкинская выставка. Суворин в пику Москве предложил начать сбор денег на сооружение памятника Пушкину в Петербурге.

Либеральные деятели народного просвещения предложили создать благотворительный фонд «Пушкинская копейка» для организации культурно-просветительных учреждений в память о поэте. Было немало эксцентрических проектов. Выпускники императорского Александровского лицея выступили с идеей выпуска собрания сочинений Пушкина ценой в 40 рублей. Немыслимые по тем временам деньги. Предполагалось выпустить настольную игру-викторину «Пушкинское лото», кто-то предложил объявить подписку на сооружение «национальной пушки имени Пушкина», велосипедисты запланировали пробег в честь поэта. Широко распространилась практика присвоения имени Пушкина улицам, библиотекам, школам. Программа адресовалась самым широким слоям российского общества.

Не обошлось без стопроцентного китча. Подсуетились кустари, ремесленники, гастрономы, создавая различные дешевые и не очень товары и услуги для народа. В продажу поступили папиросы «В память Пушкина», спички «Пушкин», почтовая бумага с цитатами из произведений поэта, чернильницы с портретами гения, закладки для книг, открытки с пушкинскими сюжетами. Появились «пушкинские» часы, посуда с картинками из произведений поэта, ситцевые платки с портретом поэта за 20 копеек, «пушкинские» лампы, веера, скатерти, ботинки, мыло, духи…

Не отставала и пищевая промышленность: бифштекс «Пушкин», салат «Евгений Онегин», конфеты «Пушкин», шоколадные медали с профилем поэта, юбилейный ликер и проч. Было сотворено еще много… хочется сказать: глупостей. Нет, вовсе не глупостей, а вещей, которые свидетельствуют об изменении формата подобных мероприятий:

• Властями предержащими был сделан чрезвычайно правильный выбор. Власть сделала верную ставку на Пушкина. Так не отмечались юбилейные даты Лермонтова, Карамзина или Жуковского.

• Власть сделала из Пушкина – этого метафорического «нашего всего» – реальный элемент национальной идеи. Да, многое на торжественно-праздничных чествованиях оказалось смешным и конфузливым, но с национальными идеями всегда так.

• «Широчайшие народные массы» с «широчайшей инициативой» были вовлечены в торжества. Можно, конечно, говорить о глухоте, с которой народ отнесся к празднику, но лучше заметить, что все юбилейные товары были раскуплены!

Не менее важно и другое. Многочисленные юбилейные акции историк Л. Г. Березовая комментирует следующим образом: «Эти анекдотические явления, граничащие с пошлостью, исторически точно отражают систему ценностей ХХ в. При всей вульгарности форм „раскрутка“ Пушкина средствами массовой, индустриальной культуры означала новую, соразмерную ХХ в. „народность“ его творчества. Пресса рубежа веков еще не вполне осознавала наступление новой реальности массового сознания».

Вот, вот она, мысль, которую нужно задействовать для понимания перспективы: праздник совпал с интуитивным ощущением, что все эти литературно-дискуссионные мысли о «народности» и «красном сарафане» и «духе народном» прописаны исключительно в литературных дискуссиях, а повестку дня заняли новые силы – массовое сознание и культура, его обслуживающая.

Конечно же демократизация памяти Пушкина лубочными и промышленными средствами, все эти закладки для книг и салаты, очевидно, профанирует память об отечественном гении, но при этом вульгаризация и использование имени Пушкина в рекламно-рыночных целях принесла немалую пользу той же самой отечественной публике. Она приобщилась к великому наследию.

Схожий по философии сюжет культуры: после выхода рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» в церковных кругах разгорелась нешуточная дискуссия – можно ли представлять Христа в столь непочтенном жанре? Противников рок-оперы смирил с реальностью тот факт, что церковь приобрела много новых адептов из числа молодежи.