Пушкин в Михайловском

Влюбленность он считал естественным состоянием человека, стремясь пребывать в нем постоянно, меняя лишь предметы своего обожания.

Тятька и мамка не понимали его, но прощали шалости, надеясь, что со временем дурь пройдет и сын возьмется за ум…

* * *

В один из последних сентябрьских дней 1824 года у дома Лапиных остановились две большие запыленные кареты. Из карет слышался девичий смех. Подобрав лошадей к коновязи, ездовые открыли дверцы, и из карет выскочил целый выводок молодых дев под командованием Пушкина.

– Эй, малой! – крикнул Пушкин Жану, кормившему голубей у крыльца. – Эй! Места в «Надежде» есть? – продолжал кричать Пушкин, указывая тростью на большую вывеску, висящую над крыльцом: «Трактир Приятная Надежда». – Кому я говорю! Есть места для путешествующих и страждущих или нет?!

Лапин молчал, словно воды в рот набрал.

– Да ты что, глухой, что ли?

Разглядывая молодого Лапина, Пушкин увидел на нем приличное городское платье и заметил пристальный взгляд его…

– Эта милашка язык проглотила, увидав такой букет красивых дам, – сказал Пушкин по-французски, обращаясь к своим спутницам.

– Ха-ха-ха, милашка… да он просто чучело, – рассмеялась самая молоденькая.

– Вы сами дерзкая девчонка, не умеющая себя вести! – вдруг крикнул ей тоже по-французски Лапин.

Дева закраснелась и отвернулась…

– О, о… вот так фунт! Вот это здорово!.. – воскликнул Пушкин уже по-русски. – С кем имеем честь говорить, милостивый государь?

– Я Лапин. Жан Лапин… Это наш дом. Мы будем рады видеть в нем вас, господин Пушкин, и ваших дам.

Жан сделал поклон дамам.

– Хм! А откуда вы меня знаете? – продолжал заинтересованный Пушкин.

– Да я вас однажды уже видел. Это было месяца полтора-два тому назад, когда вы, едучи к себе в Михайловское откуда-то издалека, остановились в нашей «Надежде», в ожидании, когда ваши родные пришлют сюда лошадей для дальнейшего следования в Святые Горы. Вы тогда расписались в книге приезжих. Обедали у нас. Смотрели мою библиотеку, даже подарили свою книжку «Бахчисарайский фонтан», который я выучил наизусть… Вы меня забыли, а я помню и не забуду никогда…

– О, о, тогда здравствуй, мой старый знакомец!

И Пушкин крепко пожал его руку и спросил:

– Дорогой, нам нужна комната. Места в отеле есть?

– Для вас всегда и все в этом доме есть и будет!

Устроившись, Пушкин и приехавшие с ним его соседки по имению – Осиповы из Тригорского – долго гуляли по Опочке. Были на городском валу. Лапин сбегал в лавку за фейерверками-бураками, жгли их, и они лопались, как пистолетные выстрелы. Потом пели хором «Ленок» и «Золото». Водили хоровод. Катались на качелях. На базаре купили корзину яблок и кидались ими, как мячиками. Возвратясь в дом, зашли в лавку, где Пушкин купил всем подарки: книгу «Товарищ разумный и замысловатый» – Лапину, золоченые сережки – Аннет, портрет Витгенштейна с саблей наголо – Нетти, коробку из слоновой кости с чернильницей – Евпраксии и назидательную картинку «Странствующий пилигрим с посохом «Надежды» подарил себе самому. И всем, всем, всем – по кульку кедровых орехов, изюму, миндалю и по конфетине-свечечке.

На прощанье Жан вынес шампанского.

Пушкин крикнул:

– За славный город Опочку, за милых дам, за вас, господин Жан!..

После отъезда гостей Лапин долго был как во сне.

* * *

День девятой пятницы по Пасхе Лапин любил особенно. К «девятнику» готовились загодя. Это был не простой, а уездный праздник, и проводился он в Святых Горах вместе с ярмаркою. В Святые Горы обычно устремлялись все, и прежде всего торговцы. Возглавлял лапинский выезд обычно Жан, он и торговал в Святых Горах. Отец с удовольствием поручал ему это дело, в надежде что это приведет к осуществлению его заветной мечты и Иван полюбит торговлю. Собираясь на ярмарку, Жан заранее сочинял вирши, которыми потом зазывал покупателей к своему прилавку:

– Эй вы, тетки и бабки,
Малашки, Аришки, Наташки,
Привез я вам глиняные чашки!
Честные господа, пожалуйте сюда!
Красным девкам – мое почтенье.
Старикам – разное угощенье.
Мир крещеный, неси к нам
Мешок холщовый.
Тем ленты и банты,
У кого глазки словно брильянты,
Тому, кто с Велья, – роскошное зелье.
Кто из Опочки – тому барские порточки.
А кто из самого Пскова —
Тому заморского винца густова!