Пушкинский круг. Легенды и мифы

Появление на берегах Невы бронзового всадника вновь всколыхнуло извечную борьбу старого с новым, века минувшего с веком наступившим. Вероятно в среде старообрядцев, родилась апокалипсическая легенда о том, что бронзовый всадник, вздыбивший коня на краю дикой скалы и указующий в бездонную пропасть, – есть всадник Апокалипсиса, а конь его – конь бледный, появившийся после снятия четвертой печати, всадник, «которому имя смерть; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертой частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными». Все как в Библии, в фантастических видениях Иоанна Богослова – в Апокалипсисе, в видениях, получивших удивительное подтверждение. Все совпадало. И конь, сеющий ужас и панику, с занесенными над головами народов железными копытами, и всадник с реальными чертами конкретного Антихриста, и бездна – вод ли? Земли? – но бездна ада – там, куда указует его десница. Вплоть до четвертой части земли, население которой, если верить слухам, вчетверо уменьшилось за время его царствования. Интереснейшей композиционной находкой Фальконе стал, включенный им в композицию памятника, образ змеи, или «Какиморы», как называли ее в народе, придавленной копытом задней ноги коня. С одной стороны, змея, изваянная в бронзе скульптором Ф.Г. Гордеевым, стала дополнительной точкой опоры для всего монумента, с другой – это символ преодоленных внутренних и внешних препятствий, стоявших на пути к преобразованию России.

Впрочем, в фольклоре такое авторское понимание художественного замысла значительно расширилось. В Петербурге многие считали памятник Петру I неким мистическим символом. Городские ясновидящие утверждали, что «это благое место на Сенатской площади соединено невидимой обычному глазу „пуповиной“ или „столбом“, с Небесным ангелом – хранителем города». А многие детали самого монумента сами по себе не только символичны, но и выполняют вполне конкретные охранительные функции. Так, например, под Сенатской площадью, согласно старинным верованиям, живет гигантский змей, до поры до времени не проявляя никаких признаков жизни. Но старые люди верили, что как только змей зашевелится, городу наступит конец. Знал будто бы об этом и Фальконе. Вот почему, утверждает фольклор, он включил в композицию памятника изображение змея, на все грядущие века словно заявляя нечистой силе: «Чур, меня!»

У Петра Великого

Близких нету никого,

Только лошадь да змея,

Вот и вся его семья.

К памятнику относились по-разному. Не все и не сразу признали его великим. То, что в XX веке возводилось в достоинство, в XVIII, да и в XIX веках многим представлялось недостатком. И пьедестал – «диким», и рука непропорционально длинной, и змея якобы олицетворяла попранный и несчастный русский народ, и так далее, и так далее. Вокруг памятника бушевали страсти и кипели споры. О нем создавали стихи и поэмы, романы и балеты, художественные полотна и народные легенды.

Судя по воспоминаниям современников, памятник Петру внушал неподдельный ужас. По свидетельству одного из них, во время открытия монумента впечатление было такое, будто «император прямо на глазах собравшихся въехал на поверхность огромного камня». Заезжая иностранка вспоминала, как в 1805 году вдруг увидела «скачущего по крутой скале великана на громадном коне». – «Остановите его!» – в ужасе воскликнула пораженная женщина. По одной из легенд, во время литургии в Петропавловском соборе по случаю открытия «Медного всадника», когда митрополит, ударив посохом по гробнице Петра I, воскликнул: «Восстань же теперь, великий монарх, и воззри на любезное изобретение твое», будущий император Павел I всерьез испугался, что прадед и в самом деле может ожить.

До сих пор, утверждает городской фольклор, каждый раз накануне крупных наводнений бронзовый Петр вновь оживает, съезжает со своей дикой скалы и скачет по городу, предупреждая о надвигающейся опасности. Это перекликается с другой легендой о том, что иногда Медный всадник поворачивается на своем гранитном пьедестале как флюгер, указывая направление ветра истории.

Все это Пушкин знал или мог знать. Но то, что рассказывал Виельгорский, стало для него откровением. Случилось это в 1812 году, в то драматическое лето, когда Петербургу всерьез угрожала опасность наполеоновского вторжения. Мы уже рассказывали о том, что первоначально французская армия намеревалась войти в Петербург. В Петербурге всерьез озаботились спасением художественных и исторических ценностей. Среди прочего император Александр I распорядился вывезти статую Петра Великого в Вологодскую губернию. Были приготовлены специальные плоскодонные баржи и выработан подробный план эвакуации монумента. Статс-секретарю Молчанову для этого выделили деньги и специалистов.