Пушкинский круг. Легенды и мифы

Надо сказать, что Пушкин к своей репутации относился достаточно серьезно. Довольно и того, что еще с лицейских времен в обществе его считали автором фривольной поэмы «Тень Баркова». Кстати, споры об авторе этой поэмы не прекращаются и сегодня. Многие современные пушкинисты не уверены в том, что им был Пушкин. Традиция приписывать Пушкину все крамольные и богохульные произведения, распространявшиеся в списках, оказалась живучей. Позже, когда поэт женился, почти сразу после его свадьбы, безжалостная молва припишет ему авторство «отвратительной», как характеризует ее Жуковский, поэмы о первой брачной ночи поэта. Поэма имела довольно широкое распространение, в определенных кругах «золотой молодежи» ею буквально зачитывались.

Великосветская молва приписывала Пушкину и некоторые куплеты знаменитого кадетского «Журавля» – рукописного собрания стихотворного фольклора военных учебных заведений дореволюционной России. Многие стихотворные строчки этой бесконечной поэмы о всех гвардейских полках, расквартированных как в столице, так и в провинции, вошли пословицами и поговорками в золотой фонд петербургского фольклора. Традиция приписывать авторство этих стихов наиболее известным и прославленным поэтам была повсеместной. Наряду с Пушкиным авторами «Журавля» в разное время и в разных кадетских корпусах считались и Державин, и Полежаев, и Лермонтов. Правда, у двух последних было некоторое преимущество по сравнению с Пушкиным. Они учились в военных училищах. Лермонтову, например, как бывшему кадету Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Петербурге, согласно легендам, отдается безусловное право на авторство песни «Звериада», в ней высмеивались все должностные лица школы, начиная с самого директора. Песню кадеты Школы распевали, окончательно покидая ее после выпуска. На Лермонтова это похоже. И в Школе, и во время службы в лейб-гвардии Гусарском полку он вел себя вызывающе и непредсказуемо. Пушкин не служил. В высшем аристократическом кругу, в котором вращался поэт, это знали. Но требовать такой осведомленности от всех обывателей, конечно, нелепо. А репутация Пушкина, как поэта дерзкого и вызывающе непочтительного по отношению к сильным мира сего, была всеобщей.

Летом 1831 года Пушкин жил в Царском Селе, в домике вдовы придворного камердинера Китаевой. Неизменный распорядок дня предполагал утреннюю ледяную ванну, чай и затем работу. Сочинял Пушкин лежа на диване среди беспорядочно разбросанных рукописей, книг и обгрызенных перьев. Из одежды на нем практически ничего не было, и одному удивленному этим обстоятельством посетителю он, согласно легенде, будто бы заметил: «Жара стоит, как в Африке, а у нас там ходят в таких костюмах».

Говорят, однажды некий немец-ремесленник, наслышанный об искрометном таланте поэта, обратился к Пушкину с просьбой подарить ему четыре слова для рекламы своей продукции. И Пушкин немедленно продекламировал: «Яснее дня, темнее ночи». Что появилось на свет раньше – пресловутая реклама ваксы из анекдота или характеристика прекрасной грузинки из поэмы «Бахчисарайский фонтан»: «Твои пленительные очи / Яснее дня, темнее ночи», остается загадкой.

Верхний этаж дома № 20 по набережной Фонтанки занимали известные в петербургском обществе братья Александр и Николай Тургеневы. Александр Иванович был почетным членом Академии наук, авторитетным историком и видным писателем. Николай состоял членом литературного кружка «Арзамас», и на его квартире постоянно происходили заседания этого общества. Однажды, по литературному преданию, арзамасцы, поддразнивая Пушкина, предложили ему тут же, не выходя из кабинета, написать стихотворение. Пушкин мгновенно вскочил на стол, посмотрел в окно на противоположный берег Фонтанки, где высилось мрачное пустующее в то время здание Михайловского замка, затем оглядел окруживших его арзамасцев, лег посреди стола и через несколько секунд прочитал восторженной публике:

Глядит задумчивый певец

На грозно спящий средь тумана

Пустынный памятник тирана,

Забвенью брошенный дворец.

Если верить петербургскому городскому фольклору, то и неоконченная повесть о жизни светского человека «Гости съезжались на дачу» была навеяна посещением дачного салона Лавалей на Аптекарском острове.

Даже поэма «Евгений Онегин», казалось бы, насквозь пронизанная реальным сходством ее героев с подлинными современниками поэта, поэма, описание быта и событий в которой настолько конкретны, что по определению лишены всякой мифологизации, вписывается в заданную нами тему.