Пушкинский круг. Легенды и мифы

С другой стороны, сохранилась неофициальная характеристика поэта, написанная Егором Антоновичем Энгельгардтом, вторым директором Лицея, в которой есть и такие строчки: «Ум Пушкина, не имея ни проницательности, ни глубины, — совершенно поверхностный, французский ум… Его сердце холодно и пусто, в нем нет ни любви, ни религии…». Кто знает, может быть, лицеистам со свойственной их возрасту наблюдательностью в сочетании с юношеской категоричностью удалось угадать именно эти черты характера своего товарища. Действительно, на дворе был 1812 год и отношение к французской нации было однозначным. При этом надо не забывать то, о чем не очень любят писать исследователи биографии поэта. Характер Пушкина всегда оставался непредсказуемым и взрывным. Он мог ни за что оскорбить и обидеть. Сходился с товарищами не так просто и в лицее дружил далеко не со всеми. В той же характеристике, цитату из которой мы приводили, Энгельгардт, заканчивая перечисление отрицательных свойств характера Пушкина, пишет: «Это еще самое лучшее, что можно сказать о Пушкине». И вправду сказать, что лицеист Пушкин — прилежный ученик и послушный юноша, — это значит всерьез погрешить против истины. Достаточно напомнить, что среди фамилий выпускников, расположенных в выпускном списке последовательно, начиная от более успешных и заканчивая самыми нерадивыми, его фамилия находилась на четвертом месте, с конца. Даже такой преподаватель, как Куницын, о котором Пушкин восторженно воскликнул:

Куницыну дань сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена,

вынужден был отметить, что «Пушкин — весьма понятен, замысловат и остроумен, но крайне не прилежен. Он способен только к таким предметам, которые требуют малого напряжения, а потому успехи его очень невелики». Правда, надо иметь в виду, что на самом деле учеба, как таковая, Пушкина не особенно интересовала. Из «Евгения Онегина» хорошо известно его запоздалое оправдание на этот счет:

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь.

Однако при этом он не был, как это может показаться, легкомысленным или неспособным. Просто его интересы были избирательны. Большую часть свободного от лекций времени он отдавал общению с товарищами, чтению и литературному творчеству. Не последнее место в его лицейской жизни занимали и юношеские влюбленности. Пушкин был не по годам влюбчив, и предметом его подростковых страстей, подогреваемых кипучей африканской кровью, мог стать кто угодно: от престарелых фрейлин императрицы до девически юных застенчивых младших сестер лицейских друзей, посещавших своих родственников.

Первую строку в скандально известном так называемом «дон-жуанском списке» А. С. Пушкина занимает некая Наталья, в которой многие исследователи видят дочь министра внутренних дел, графа Виктора Павловича Кочубея, Наталью Викторовну. Атрибуция осложняется тем, что среди девиц, к которым Пушкин был неравнодушен в лицейский период, известны несколько Наталий. Одна из них — горничная фрейлины Волконской, другая — крепостная актриса графа Толстого, и наконец, третья — дочь графа Кочубея.

О самом Кочубее Пушкин придерживался невысокого мнения. В одной из эпиграмм, ходившей по городу после смерти графа и которую петербургская молва приписывала Пушкину, говорилось:

Под камнем сим лежит граф Виктор Кочубей.
Что в жизни доброго он сделал для людей,
Не знаю, черт меня убей.

Впрочем, к его дочери эта эпиграмма никакого отношения не имеет. Пушкин познакомился с Наташей Кочубей в 1813 году, когда семья Кочубеев проводила лето в Царском Селе и девушка любила посещать лицейские балы. Впрочем, они могли встретиться и на дорожках царскосельских парков.

По лицейским преданиям, именно юная Наташа Кочубей, а вовсе не Бакунина, как считают многие, была «первым предметом любви» Пушкина. Косвенным подтверждением этого служит то обстоятельство, что в черновых набросках «Евгения Онегина» любимая героиня Пушкина первоначально называлась не Татьяной, а Наташей. Считается, что с именем Натальи Кочубей связано и пушкинское стихотворение «Измены», датируемое лицейским 1815 годом. Более того, память о своей первой любви Пушкин пронес через всю жизнь. В 1830-х годах он задумал роман о русской жизни 1810–1820 годов под названием «Русский Пелам». Сохранились наброски плана этого романа. Одной из главных его героинь должна была стать семнадцатилетняя девушка, в пушкинском плане она фигурирует под именем Натальи Кочубей.

Н. В. Кочубей