Читаем Пушкинский круг. Легенды и мифы полностью

Державин по праву считается лидером русской поэзии XVIII века. Однако с появлением в литературе Пушкина, Баратынского и их круга значение Державина резко снизилось. Его риторические оды на дни восшествия монархов и по поводу других важных государственных событий, традиция которых восходит к середине XVIII века, в начале XIX столетия вызывали снисходительные улыбки и откровенное раздражение представителей новейшей школы в поэзии. Хрестоматийный эпизод с величественно «сходящим в гроб» патриархом на переводных экзаменах в царскосельском Лицее в фольклоре окрашен откровенной иронией. Если верить легендам, выпускники Лицея, услышав шаги приближающегося кумира, высыпали на лестницу, благоговейно затаив дыхание и пытаясь запечатлеть в памяти каждое движение великого поэта. И каково было их разочарование, когда они услышали из уст мэтра нетерпеливый вопрос, где здесь отхожее место.

Да, эпоха Державина и вправду уходила в прошлое. Это хорошо чувствовали представители как старого, так и нового поколения. Понимал это и сам Державин. На том же переводном экзамене, если верить фольклору, после того как из уст Пушкина прозвучали двусмысленные строчки:

Навис покров угрюмой нощиНа своде дремлющих небес.

Гавриил Романович будто бы обиженно воскликнул: «Я не умер!»

В конце XVIII столетия вокруг Державина сложился дружеский круг литераторов, членом которого был А. Н. Оленин. А в начале следующего века тот же Оленин уже позволял себе критику в адрес стареющего мэтра. Рассказывают, что однажды, услышав об очередном выпаде против него, Державин так разгорячился, что лично пришел к Оленину для выяснения обстоятельств. Он, как мальчишка, бросился в бой, защищая свои стихи. У Оленина это вызвало даже некоторое замешательство, на что Державин будто бы примирительно ответил: «Помилуй, Алексей Николаевич, если я от них отступлюсь, то кто же их защитит?»

Между тем подлинный вклад Державина в культуру настолько бесспорен, что петербургское общество сочло безусловно справедливым включение Державина в круг наиболее ярких представителей екатерининского века. Его бронзовая скульптура вполне заслуженно включена в композицию памятника Екатерине II в центре Петербурга.

Ко всему следует добавить, что Державин был первым, кто назвал Петербург «Северной Пальмирой», сравнив его с одним из прекраснейших городов первых веков нашей эры, поражавших воображение как древних путешественников, так и современных археологов величественной красотой общественных зданий и четкой регулярной планировкой улиц и площадей. На протяжении трехсот лет Петербург сравнивали с многими древними прославленными городами. Его называли «Новым Римом», «Северной Венецией», «Русскими Афинами», «Снежным Вавилоном», «Вторым Парижем», но сравнение с древней Пальмирой оказалось наиболее созвучным его величественному царскому облику. И в этом несомненная заслуга Гаврилы Романовича Державина.

Державин умер в 1816 году, за год до окончания Пушкиным Лицея. Дату можно считать символичной: заканчивался один век русской литературы и начинался другой. Переход отечественной литературы из одного состояния в другое сопровождался острой литературной борьбой, одним из активнейших участников которой стал юный Пушкин. Еще в 1811 году по инициативе поэта, министра народного просвещения и президента Академии наук адмирала А. С. Шишкова было основано общество «Беседа любителей русского слова». Его работа сводилась к охране русского языка и литературы от всяких новшеств, в том числе от «засорения» языка иностранными словами. Члены этого общества всерьез считали, что русские «гляделки» и «мокроступы» лучше иноземных «очков» и «галош».


Аничков мост. Петербург. М.-Ф. Дамам-Демартре. 1813 г.


В 1815 году для борьбы с «шишковистами» передовые писатели того времени создали общество «Арзамас», в него равноправным членом вошел лицеист Пушкин. Его вклад в борьбу с охранителями широко известен по написанной им эпиграмме на трех, наиболее активных членов «Беседы»:

Угрюмых тройка есть певцов:Шихматов, Шаховской, Шишков.Уму есть тройка супостатов:Шишков наш, Шаховской, Шихматов.Но кто глупей из тройки злой?Шишков, Шихматов, Шаховской!
Перейти на страницу:

Все книги серии Всё о Санкт-Петербурге

Улица Марата и окрестности
Улица Марата и окрестности

Предлагаемое издание является новым доработанным вариантом выходившей ранее книги Дмитрия Шериха «По улице Марата». Автор проштудировал сотни источников, десятки мемуарных сочинений, бесчисленные статьи в журналах и газетах и по крупицам собрал ценную информацию об улице. В книге занимательно рассказано о богатом и интересном прошлом улицы. Вы пройдетесь по улице Марата из начала в конец и узнаете обо всех стоящих на ней домах и их известных жителях.Несмотря на колоссальный исследовательский труд, автор писал книгу для самого широкого круга читателей и не стал перегружать ее разного рода уточнениями, пояснениями и ссылками на источники, и именно поэтому читается она удивительно легко.

Дмитрий Юрьевич Шерих

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза