Пушкинский том

Идея читать Пушкина подряд, что он написал, конечно, моя! Вы назвали это непрерывный текст, опубликовали, и – пожалуйста! она уже ваша! И всё-таки, как мне ни больно, что вы меня обобрали, приятно подержать такую книгу в руках! ВЭБ [74] и Пушкин, подумать только! «…под залог шалей и серебра». Вы-то ничего, небось, кроме Пушкина и меня, не заложили… Впрочем, комментарий M.H. Виролайнен превосходен (недаром она отмежевывается от вашего произвола в расположении текстов), а факсимильная «Капитанская дочка» вне похвал. Это же надо – тиражировать единственный в мире экземпляр! Но и тут не вы первый: В.В. Набоков задолго до вас закончил свой четырехтомный комментарий к «Евгению Онегину» именно таким образом, факсимильно воспроизведя прижизненное издание романа. Но сама «Капитанская дочка»!! – в жизни такую не видел: надо же еще и такое пережить! особенно любуюсь штампом библиотеки и исходящим номером на титуле. Портрет ваш на суперобложке отвратителен!

Впрочем, идея, конечно, у многих была раньше, чем у Вас, даже у П.В. Палиевского… сделать надо! тут я могу отдать вам должное, вашей предприимчивости: академическое собрание по этому принципу вы опередили.

Впрочем, всё равно не вы первый: один отличный прецедент имел место до вас: Н. Эйдельман с его «Болдинской осенью» [75]. У него это вышло и изящней, и оправданней, без Вашей немецкой последовательности и тупости. И всё равно я пошел дальше вас всех!!!

Опять услышу: «Пушкина не троньте!»
А он на оборотах Пиндемонти
Творил что хочешь, не стыдясь нимало
Незнанья языка оригинала.
Едва взглянув, узрев на горизонте
Громаду Гёте или Ювенала,
Помножив их на свой летучий гений,
Лишь сделал их живей и современней.
(Стал современнее оригинала.)

Я посягнул на реставрацию так называемого Каменноостровского цикла (или, как его, кажется, обозначил г-н Старк, «Страстного»). Эти II, III, IV, VI («Из VI Пиндемонти») так гипнотизировали исследователей, как меня и Вас. Сколько их было! Что только не подставляли на место пропущенных I, V и VII!! Вы в своем «Предположении…» были, пожалуй, немного трезвее. Но зачем же было так бунтовать против «Памятника»?! это у Вас что-то школьное. Тут даже Роднянская с Гальцевой [76] имели повод вас покритиковать. Ведь если понимать этот цикл как «Страстной», то, кроме семи дней недели, остается и восьмой, любимый праздник Александра Сергеевича – Вознесение. Чем «Памятник» не Вознесение над нашей земной плоскостью? Но и заподозрить АС в тупом следовании плану Страстной недели нелепо. Великий пост и Страстная пятница наличествуют в цикле, но остальное всё может быть притянуто только за уши, настолько это личное и принадлежащее его собственным страстям. Совмещение своих страстей с Христовыми, я полагаю, им отвергается (см. «Мирскую власть»).

В конце концов, у Пушкина неизвестно, что бездоннее – замысел или творение. Вы справедливо выписываете его лирику 1836 года в хронологический ряд и сразу отвергаете первое, «Художнику», как более случайное и к делу не относящееся. А я походя построю вам скульптурный, скажем, цикл, вместо «Страстного», причем в той же хронологии.

Грустен и весел, вхожу, ваятель, в твою мастерскую:
Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе:
Сколько богов и богинь!..
Тут Аполлон – идеал, там Ниобея – печаль…
Весело мне! Но меж тем в толпе молчаливых кумиров —
Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет;
В темной могиле почил художников друг и советник.

…

Но у подножия теперь креста честного,
Как будто у крыльца правителя градского,
Мы зрим – поставлено на место жен святых
В ружье и кивере два грозных часовых.

…

Стихи бесстыдные прияпами торчат,
В них звуки странною гармонией трещат…

…

И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья…

…

Решетки, столбики, нарядные гробницы…

…

Купцов, чиновников усопших мавзолеи,
Дешевого резца нелепые затеи…

На место праздных урн и мелких пирамид,

Безносых гениев, растрепанных харит,
Стоит широко дуб…

…