Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)

- Животные, как и люди, со своими вкусами. Я вырос на Бреме и могу тебе сказать, что психические признаки, которые Брем видит в животных, никак не укладываются у него в скучный термин "инстинкт". Вот послушай - это дословно: "Животные бывают храбры или боязливы, бойки или трусливы, решительны или неуверенны, честны или плутоваты, откровенны или замкнуты, прямы или хитры, горды или скромны, доверчивы или недоверчивы, послушны или вероломны, миролюбивы или задорны, веселы или грустны, или скучны, общественны или дики, дружелюбно относящиеся к другим или враждебны ко всему свету. И сколько различных качеств можно бы еще перечислить!"

Не удивляйся, я так люблю Брема, что некоторые куски помню наизусть, как ты поэзию Боратынского. О косулях он говорит как о женщинах. Они бывают милыми, пока молоды, но с годами становятся эгоистичными, упрямыми и злыми. Медведь, по Брему, равнодушен, глуп и неотесан, а хомяк зол.

- Может быть, он переносит на животных наши человеческие свойства?

- Трудно сказать, но я своими глазами видел, как два дельфина подхватили женщину, которая начала захлебываться. Третий плыл рядом - на случай, если понадобится и его помощь. Зачем дельфинам нас спасать? А мой друг Тар и те благородные дамы и джентльмены из обезьяньего племени, которых ты наблюдал?

В японских легендах лисы - оборотни. А в Африке, помнишь, чуть не каждое третье животное жители считают оборотнем или духом. Характеры людей и животных удивительно перекликаются... У меня дома макака и сеттер всегда чувствуют, в каком я настроении, и каждый по-своему, я бы сказал, с большим тактом относятся ко мне.

- А сейчас, как они без тебя, твои звери и растения?

- Растения непостижимей... С ними необходимо еще более тонкое обращение. А животные? Скучают, конечно, но они ухожены Назаровым и Алисой. Дети Надеждины играют с ними и одновременно воспитывают их и самих себя.

На следующий день Гранов провожал Елисеева на корабль. Они сели в лодку, и она легко заскользила по глади воды, которая из-под весел рассыпалась в сумраке тысячами ослепительных бриллиантов. Большие ночные бабочки летали над пристанью. По палубе "Кантона" сновали торговцы пряностями, безделушками, ананасами, восточными сладостями.

"Мы плыли, словно по морю из серебра, - записал Елисеев у себя в каюте, - живые блестки которого сверкали на бортах лодки, на веслах, высоко поднимавшихся из воды, и на наших одеждах, обрызганных каплями светящейся воды. Свет бездны был так великолепен, что им нельзя было не залюбоваться, и мы нарочно еще катались по гавани, чтобы наслаждаться чудною фосфорическою игрою волн.

Ночь была дивная. Благоухая, тропический лес дышал ароматом, звезды блестели ярко, но еще ярче горели на деревьях рои светляков".

...А потом еще одна короткая встреча с Цейлоном... Елисеев возвратился на остров из поездки по Японии. Первая лодка причалила к борту, и первым из нее выскочил на палубу "Петербурга" сияющий Гранов.

Он был смугл, как туземец. Темноту кожи оттенял белый колониальный костюм: короткие, как у англичан, штаны, обтягивающие стройные загорелые ноги, на голове белая панама, в руках стэк.

- Рядом в шатре для тебя готов завтрак, а вечером мы идем в театр, улыбнулся Гранов, - там не обезьяны, там настоящие актеры.

В огромном балагане под шелковым сводом была устроена настоящая сцена. На сцене группа артистов - огнепоклонников из Индии. Ставили индийскую оперу.

- А между прочим, как ни странно, этот жанр искусства создал в Индии русский музыкант, служивший во дворце вице-короля Индии.

"Если эта история возникновения индусского театра верна, то остается только радоваться, что труды нашего соотечественника не пропали даром. Сцены поставлены интересно, игра прекрасна, голоса не оставляют желать ничего лучшего. Сначала мы даже не верили глазам и ушам своим, но самый индусский характер пьесы, костюмы, лица, мальчики в женских ролях, присутствие на сцене индуса, немилосердно колотившего в барабан, и, наконец, окружающая публика указывали на то, что мы находимся не в европейском театре. С особенным любопытством мы рассматривали зрителей, состоявших из разноплеменных представителей населения Цейлона... Всевозможные костюмы и разнообразные, нередко очень оригинальные головные уборы представляли такую любопытную этнографическую коллекцию, которой нельзя было не залюбоваться.

Что касается артистов, то всего лучше выходили у них комические роли; характерный юмор проходит через всю оперу, и мимика была так хороша, что не раз мы, не понимая ни одного слова, хохотали от души".

В антрактах друзья прогуливались в прекрасном пальмовом лесу, в котором расположен театр. Представление затянулось далеко за полночь.

Все индийцы были красивы и грациозны. Мальчики, игравшие женщин, искусно творили красавиц, полных неги и обаяния.

Но когда уже в десятый раз индиец вышел на сцену с барабаном и начал колотить в него, Гранов расхохотался. Он показал Елисееву на актера:

- Тар! Ей-богу, Тар.

Наутро друзья долго бродили по поляне, где был обезьяний театр, но ни Тара, ни других знакомых "артистов" не нашли.