Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)

Доктор проснулся от шума и визга, выглянул во двор и обомлел. Фераши* разгоняли палками толпу пациентов. Осаждавшие персы - больные старцы, женщины и дети - попятились, отхлынули, и Елисеев услышал с другой стороны шлепанье туфель - это хан шел по верхней роскошной галерее с балкончиками, где великолепие, безвкусица и грязь были равными хозяевами. Шел в свой гарем через двор с большим прудом, наполненным золотыми рыбками.

Женская половина примыкала к глухой высокой стене.

Елисеев договорился с сестрой встретиться утром за фонтаном у этой стены. Наконец он дождался ее, и они вышли из ханского двора, чтобы погулять без свиты. Они обогнули стену и оказались... в тюрьме.

Каменный грязный пол. Тощие, изможденные люди с побитыми ногами, впавшей грудью, провалившимися глазами, прикованные цепями к столбам и ползающие по полу, стонали и выли, протягивая тонкие, как плети, черные руки. Елисеев бросил на землю несколько монет, и они, оставив несчастных, выбрались из холодных, мрачных стен тюрьмы.

Настроение было подавленным. Кучан, начавшийся праздником роз, обращался видением ужасов. Не задерживаясь ни на минуту, Елисеев покинул хорасанского владыку и вместе с сестрой направился в Мешхед.

- Розы Хорасана, розы Хорасана, - тихо повторяла Люся и вдруг затянула унылый мотив из песни, которая ей запомнилась на празднике.

"Недаром, - думала она, - на таких роскошных праздниках поются такие грустные мелодии".

К вечеру добрались до маленькой деревушки и увидели еще одно ужасное зрелище: перед тонким ручьем человек пятнадцать персов с обнаженными левыми руками сидели на корточках. С рук стекала в воду кровь. Кровавый ручей пересекал деревню и скрывался в какой-то впадине. Вдоль шеренги сидящих людей ходил человек с острым кинжалом - лекарь, подвергавший добровольных мучеников кровопусканию. Сцена из практики персидской медицины была дикой и возмутительной.

Ночью поднялась сильная буря, превратившаяся в настоящий ураган. Непрочное жилище шаталось, сквозь него свистел такой ветер, что сорвал дверь и часть глиняной крыши.

Отдохнуть не удалось, и, хотя буря продолжалась, караван выступил наутро в путь. Выбившиеся из сил путешественники от ветра еле держались на конях, преодолевая тучи пыли, в которых они не видели не только дорогу, но и друг друга. Лошади часто останавливались - не могли двигаться. Пришлось все-таки пережидать ураган.

Путникам повезло. Ага - владелец деревни - привел их в плодовый сад со спелыми абрикосами, грушами, алычой, райскими яблочками. Под густыми, развесистыми деревьями на зеленой траве отдыхали, угощались ширини (лакомствами), из пиал пили красный чай. А рядом в зеленом шатре, как скатерть-самобранка, задымились восточные яства: похлебка - горба, фаршированные овощи - долма, куски мяса - шиш-кебаб. Они высились горками на тонких глиняных и резных деревянных блюдах. Между блюдами были рассыпаны только что упавшие от ветра фрукты, а по краям ковра орнаментом лежали разломанные теплые душистые лепешки - лаваши. Стол ждал гостей. Хозяин был счастлив оказать гостеприимство "урусам", он искренне симпатизировал русским, а выразить свою симпатию все случая не было.

Но, несмотря на гостеприимство друга России, как только прояснилась погода, путешественники не задерживаясь тронулись, чтобы засветло попасть в Мешхед.

Насколько хватало глаз, простиралась бесконечная кучанская дорога, по которой низко пролетели два сокола с красными брюшками. Прошли мимо селения Гуни-Абад. Оно прославилось лучшим в Персии опиумом, имевшим спрос во всем мире. Под жгучими лучами персидского солнца на всем пространстве ни признака тени, ни отголоска звука. Безмолвие и солнце - два господина печального пейзажа над изможденными путниками да марево, то приближавшее, то отдалявшее сочные рощи и свежие воды.

Но это было еще не самое страшное. Дело в том, что в Мешхеде захоронен прах шиитского святого Имама-Ризы. Весь шиитский мир старается для спасения душ погребать своих родичей поближе к святому, поэтому к Мешхеду беспрерывно тянулись, несмотря на строжайший запрет, повозки с трупами. Эпидемия холеры таким образом распространялась без затруднений и очень быстро. Персы везли трупы и днем и ночью. Везли издалека. Смрад стоял над Мешхедом.

- Розовое озеро открыло нам дверь в страну роз. Ханское подземелье вывело в "страну смерти", - сказала Люся. - Или так запиши в твою книгу: "Могучий джинн повернул кольцо - пропала страна роз, соловьев и лазурного неба, и провалились путники в печальную долину бесконечных кладбищ, мрака и шакалов".

Прах святого не только вызывает борьбу правоверных за места на кладбище, но и привлекает сюда шиитов для поклонений. А частные дома в священном квартале самые дорогие в Персии.

- Взгляни скорее вперед, Люся.

Золотом горели на солнце купола мечети Имама-Ризы. Рядом возвышались минареты и крепостные стены.

- Видишь, какой отсюда представляется столица Хорасана? Как в сказке. А ты говоришь "мрак".