Пусть это будет между нами

— У меня нет ваших ключей! — Андрей почувствовал, что выходит из себя, и произнес тише: — Я согласен. Ни одной… интрижки во время нашего брака, если это вас… беспокоит. И вы сейчас никуда не идете.

— Не слишком опрометчивое обещание? Год монашества?

— Готов на большее, если в итоге верну себе дочь.

— Ничего у вас не получится.

— Давайте проверим. Я серьезен, как никогда. Один ваш шаг наружу, и я ухожу.

— А ваша дочь?

— Что-нибудь придумаю, — Андрей сам не понимал, блефует он или нет.

— Я не могу! Мои родители! Мама на седьмом небе! Папа…

— Я свое слово сказал. Очередь за вами.

Леся стояла у полок, тяжело дыша. Она тряхнула головой, на пол со звоном выпала заколка-шпилька, но она не заметила, волосы рассыпались по плечам. Это не любовь, это болезненная зависимость, и если Леся еще пытается бороться, отпускать ее нельзя, подумал Андрей. Если отпустить ее сейчас, она достанется спруту, и теперь Андрей начинал понимать, почему Марку так важно ее заполучить. Это то, о чем говорил Костик. Чертова артистическая интеллигенция. Жизнь на пике чувств и эмоций. Достоевский, блин!

— Я не против того, чтобы у вас были… связи на стороне, — тихо, упрямо сказала Леся, — но сегодня я должна быть с ним.

— Почему?

— У его жены был выкидыш. Она на грани нервного срыва. И он, и он тоже! Он просил… ему просто надо выговориться… вы понимаете, как это тяжело?

— Вы ему верите?

— Он не стал бы …

— Я не о выкидыше. Я о нервах.

Она опять растерялась, подняла на него тусклый, беспомощный взгляд. На ее щеках проступил болезненный румянец. Андрей взял ее за плечи, посадил на банкетку. Она села, словно упала. Под каблуком у нее что-то звякнуло.

— Лесенька, — он наклонился к ее лицу, — быть может, я не меньший мудак, чем ваш бывший, но даже я понимаю, что в такую минуту муж должен быть рядом со своей женой, а не с… Это она должна ему выговариваться, а не он вам. Если вы надеетесь, что это что-то изменит, не стоит. Когда человеку хорошо и удобно, он находит тысячи оправданий, вместо того, чтобы все изменить. Такое также бывает с трусами. Если хотите, идите, вон ваши ключи, на полу. Но тогда уйду и я.

Андрей отошел к противоположной стене. Его стрела достигла цели: лицо ее вытянулось, веки покраснели, но она не заплакала. Андрей с восхищением наблюдал за тем, как она борется с собой, скорчившись на банкетке.

— Ну почему вы все время оказываетесь правы? Почему видите то, чего не вижу я? — глухо спросила Леся из-под полога каштановых волос, упавших ей на лицо.

— Мы с вами… относительно здравомыслящие люди. Только я в одних вопросах специалист, а вы в других.

Леся посмотрела вниз и носком туфли отбросила ключи к ногам Андрея:

— Заприте дверь. Буду умолять, плакать — не открывайте. Ключи спрячьте.

— Хорошо. Я рад.

У Леси в сумке зазвонил телефон. Она не пошевелилась.

— Дайте мне.

Звонок прекратился. Оба молча ждали. Телефон затрезвонил вновь.

— Дайте.

Леся вынула мобильный из сумки, большой, вместительной, очень практичной, подала его Андрею. Номер звонящего не определился. Андрей вопросительно поглядел на Лесю

— Это он, — безжизненным голосом сказала она.

Андрей сдвинул пальцем зеленую иконку, холодно сказал:

— Да!

В трубке молчали.

— Послушай, урод! Лесю ты потерял, смирись! Ищи себе другую… наложницу! Еще раз позвонишь ей, я выбью из тебя все твои… скрипичные ключи, миноры и мажоры! Иди к жене, покайся, тебе скидка будет.

Тихий, но внятный голос удивленно спросил:

— Кто ты?

— Я жених Леси. Хочешь познакомиться поближе, приходи, я у нее. Адрес ты знаешь.

Телефон щелкнул, Марк отключился.

— Простите, — вдруг сказала Леся, глядя на босые ступни Андрея, — я так и не купила вам тапочки.

… Леся ушла в спальню. Андрей слышал, как скрипнула кровать. Кажется, она легла прямо в пальто. Андрей постоял в крошечном коридорчике у ее двери, поскреб щетину и пошел на кухню. Хмыкнул, глядя на горку посуды. Женщине, живущей одной, посудомоечная машина незачем, но как только в доме появляется мужчина, в раковине, вместо одинокой тарелочки с крошками от пирожного, высится гора сковородок и кастрюль. Одной из особенностей старого квартирного фонда были газовые колонки, зависимые от напора воды. В Лесином доме лучшего всего вода шла ночью. Андрей отыскал в шкафчике бутылку с моющим средством (хм, биоразлагаемым, экологически дружелюбным) и губку, отрегулировал температуру и со вздохом взялся за самую большую кастрюлю.

Леся появилась рядом почти бесшумно, Андрей даже вздрогнул. Она переоделась в свое домашнее платье. Не плакала, понял Андрей. Вот это очень плохо. Лучше бы проревелась. Мама всегда говорила, чем глубже рана в душе, тем суше глаза. Леся достала из ящика вторую пару резиновых перчаток, занялась плитой.

— Шли бы вы спать, — с осторожностью сказал Андрей. — Поздно уже.

— Я не смогу сейчас заснуть, — очень спокойным голосом сказала Леся, — а уборка меня всегда успокаивает.

— А я ненавижу убирать, — признался Андрей. — Первое время в кофейне сам был за посудомойку и полотёрку, достало до чертиков.