Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

Ну конечно! Лингва многозначна сама по себе, но Лингва состоит не только из набора ключевых слов, это ещё и умение считывать и посылать импульсы вместе со словами, делая речь до такой степени конкретной, что ошибки просто невозможны. И если Чонин в состоянии сказать банальное “спасибо” так, что его собеседник в один миг ощутит себя счастливейшим в мире и одарённым благодарностью, то Кевин будет с такими же последствиями благодарить совершенно иначе - он скажет много всего, конкретно, искренне, но одним “спасибо” обойтись в жизни не сможет. Для Кевина простое “спасибо” всегда означает одно и то же, и оно слишком сухое для него, чтобы быть особенным. Точнее, оно слишком сухое в его восприятии и его исполнении.

Чонин вкладывает в то, что делает или говорит, эмоции - или волевые импульсы, как он сам это называет, “складывает” и получает “сумму”, или “транслирует нужное напрямую”, а Кевин пытается передать эмоции с помощью слов или действий, словно “переводит” с одного языка на другой - у него эмоции отдельно, слова - отдельно, действия - отдельно, он не смешивает столь разные, на его взгляд, понятия. Поэтому Кевин тоже никогда так и не освоит Лингва - принцип не тот. При переводе всегда что-то теряется, даже при самом лучшем…

Исин невольно задумался над тем, чего раньше не понимал. Если при переводе что-то теряется, то тогда каковы искренние и настоящие чувства Кевина? Пусть даже те, что были в Ванкувере? Если от его слов или поступков у Исина порой на глаза слёзы наворачивались, потому что они были… были такими особенными и вызывали ошеломляюще сильные впечатления… Что же тогда на самом деле чувствовал сам Кевин, когда совершал всё это? Если принять в расчёт ещё и утраченную при “переводе” разницу…

Исин поставил локоть на стол и прикрыл глаза ладонью, потому что он не представлял, как можно выдержать такое - такие сильные чувства. Наверное, его самого просто разорвало бы в клочья, ну вот как воздушный шарик. Интересно, а как Кевин умудряется жить с этим и выглядеть совершенно отмороженным настолько, что Исин вечно обзывал его толстокожим и бесчувственным?

Исин наклонился вперёд и немного побился лбом об стол, чтобы мозги встали на место. Ему полагалось оформлять данные на Чонина, а он сидит тут и думает о Кевине и собственной личной жизни, ещё и осознаёт толстокожим не Кевина, а себя самого. Красота в кубе!

Покончив с документами и докладом, Исин сбегал в лабораторию, потом на склад, подписал заказ на поставку медикаментов из “Хань Фарма” и заполнил бланк запроса на новое оборудование. Из любопытства попросил рассчитать стоимость и несказанно удивился, услыхав итоговую сумму, которая оказалась гораздо скромнее предполагаемой. Ему объяснили, что “Хань Фарма” предоставляет городским и военным больницам ряд привилегий, потому и цены отличаются от обычных.

Не то чтобы Исин преисполнился благодати, но сказать “спасибо” Ханю очень хотелось. Исследования и проекты Исина, разумеется, финансировало военное министерство, но за больницу душа у него болела.

Вернувшись в кабинет, Исин сверился с расписанием и часами на мониторе, внезапно обнаружил, что уйти домой ему полагалось ещё сорок минут назад. Ладно… Он стянул халат и нашарил свитер. Свитер болтался на нём, как на вешалке, а ведь раньше хорошо сидел. А, ну да… Еда. Надо поесть. Надо обязательно поесть.

Исин потёр глаза и вздохнул. Поесть-то надо, но сил на готовку не осталось. Ничего, завтра поест на работе украдкой. Украдкой вовсе не обязательно, но лучше украдкой - есть призрачный шанс, что никто отвлекать не будет.

Исин выключил свет, спустился в лифте в холл и выполз на улицу. Прикрыл глаза и сделал вдох, а когда глаза открыл, перед ним притормозила сиреневая “мадонна”, та самая, которую он выбрал в каталоге в Ванкувере, но так и не успел купить.

Исин стоял и молча моргал. Пока моргал, дверца приглашающе распахнулась. Он даже не стал внутрь заглядывать. Кевин. Ну кто ещё мог сидеть за рулём?

- Ты решил попозировать для туристов?

- Каких туристов? - пробормотал Исин, отчаянно пытавшийся включить мозги. Они не включались. Только тихо щёлкали, буксовали на месте и снова глохли.

- Японских. Свитер хоть сними тогда, а то стоишь как в мешке.

- Мне нравятся мешки.

- А им - нет. Садись уже.

- Не сяду.

- Исин… - Кевин вздохнул и выглянул из салона.

Исин замер и уставился на него, как кролик на удава. Когда он последний раз слышал собственное имя из этих уст? Целую вечность назад и ещё столько же. Это было нечестно, всё равно что пустить в ход тяжёлую артиллерию.

Не сказав ни слова, Исин медленно забрался в машину и осторожно прикрыл дверцу. На Кевина он больше не смотрел.

- Меня не нужно подвозить, не утруждайся. У тебя много дел и ты очень занят, я знаю. Не хочу отвлекать, и вообще…

- Заткнись. Пожалуйста, - тихо попросил Кевин. - Я не дал тебе ни одного повода считать моё общество опасным или неприятным. Или я ошибаюсь?