Пусть ярость благородная

Великий Князь Александр Михайлович зажег лампу и сел перебирать последние бумаги, полученные с нарочным на Николаевском вокзале. В том числе там были и престранные заявки Наместника Алексеева. С этим тоже придется разбираться. Великий князь быстро помечал в блокноте: ружья-пулеметы Мадсена под русский винтовочный патрон, в количестве четырехсот штук. Пистолеты Браунинга 1903 года, переделанных под патрон Борхард-Люгера и с удлиненной рукоятью, тоже в фантастическом количестве трех с половиной тысяч штук, с запасом патронов по тысяче штук на ствол. Также было отдельное требование срочно заказать в Германии два десятка тонн тротила, пятнадцать тонн гексогена, и пять тонн алюминиевого порошка. Ради всех святых, что такое гексоген, для чего он нужен и зачем ему алюминиевый порошок, который должен стоить на вес золота? Но не надо ходить к гадалке, чтобы понять, что это требование не самого Наместника Алексеева, а тех людей, которые прибыли якобы из САСШ и теперь обосновались на островах Элиота. Что там написано в начале заявки на оружие «Для вооружения формируемой в Порт-Артуре бригады Морской пехоты»… Да, три тысячи пистолетов Браунинга – это не шутка; они что там, решили каждого нижнего чина вооружить браунингом? И чем им не нравятся винтовки Мосина? Великий Князь вздохнул и отложил эти бумаги в отдельную папку на обложке которой каллиграфическим почерком его адъютанта Лендстрема было выведено «Элиотъ».

Кстати, тут же подшита телеграмма командующего Квантунским укрепрайоном Стесселя, которую Великий Князь определил не иначе как «ябеда». В ней сей «доблестный военачальник» неизвестно с какого бодуна объявил четырнадцатого числа об утоплении русского флота. Сообщал, что адмирал Макаров и Наместник Алексеев связались со странными людьми, приплывшими из Америки, и, очевидно, злоумышляют против особы Государя Императора, поскольку их корабли бросили якорь не в Порт-Артуре или в Дальнем, а на отбитой у японцев базе на островах Эллиот. Великий Князь усмехнулся – господин Стессель навсегда испортил себе карьеру той телеграммой, но зерно истины в его доносе есть…. Причем самым странным было то, что Макаров и Алексеев не игнорируют друг друга, как обычно, а, наоборот, вместе бывают на этих островах. С этой странностью тоже придется разобраться; байку про коня, осла, и трепетную лань в одной упряжке Великий Князь помнил хорошо. Кто там такой знаток душ человеческих, что сумел совместить несовместимое? Про злоумышление на особу государя императора, конечно, глупость несусветная, а все прочее требует настоятельного внимания. Нет, глаза слипаются, да и поздно уже… Александр Михайлович аккуратно завязал все папки и убрал их в саквояж, потом позвонил в колокольчик, вызывая своего старого слугу Филимона, чтобы все подготовил к отходу барина ко сну.

А тем временем мир грохотал газетными заголовками, поступали соболезнования на имя Микадо от британского парламента и безвестного российского студента. Агентство Ллойда еще раз после Токийского погрома резко взвинтило страховые ставки для грузов и кораблей, направляющихся в Японию. Курс японских бумаг на биржах, и так уже сильно упавший, стремительно покатился вниз как санки со снежной горы. Пошатнулись частные американские и британские банки, выдавшие правительству Микадо крупные кредиты. Дипломаты готовили демарши, а военные меняли свои планы. Планета вступила в другую эпоху. Еще ничего не было предрешено, но на англосаксонский мир уже повеяло сквознячком, как от двери, приоткрывшейся в сырой могильный склеп.

* * *

16 марта 1904 года 10:15 по местному времени. Владивосток. Внутренний рейд. Флагман Владивостокского отряда крейсеров броненосный крейсер «Россия», адмиральский салон.

Присутствуют:

командир ВОКа – контр-адмирал Карл Петрович Иессен;

командир крейсера «Россия» – каперанг Андрей Парфенович Андреев;

командир крейсера «Громобой» – каперанг Николай Дмитриевич Дабич;

командир крейсера «Рюрик» – каперанг Евгений Александрович Трусов;

командир крейсера «Богатырь» – каперанг Александр Федорович Стемман;

офицер связи Наместника Алексеева – мичман Сергей Константинов.

– Итак, господа, – произнес контр-адмирал Иессен, – наконец-то прояснилась Порт-Артурская история. Сражение, о котором писали газеты, действительно имело место и наш флот под командованием адмирала Макарова действительно одержал в нем блистательную победу, а японский под руководством адмирала Того, соответственно, потерпел сокрушительное поражение. Все прочее, что понаписано, что в желтых газетенках, что в солидных столичных газетах, является явной выдумкой ушлых репортеров, которые сами не только не видели того самого сражения, но даже никогда не были в Артуре. Все значительно проще, господа, и значительно страшнее…

После этих слов в адмиральском салоне наступила гробовая тишина.

– В каком смысле страшнее, Карл Петрович? – спросил каперанг Стемман.