Пусть люди вымрут!

Вождь тоже не выдержал. Флавий с ужасом смотрел на то, во что превратился некогда полный самообладания и воли человек. От того самого Вождя в этом человеке оставалась только внешность и… некий фанатичный блеск в глазах. Все остальное куда-то исчезло, испарилось.

− Гиза, пойдем, − Флавий взял девушку за локоть. − Пойдем, милая. Боюсь, нам не по пути ни с Римом, ни с этим человеком.

Арабеска дернулась, освобождая локоть. Потом показушно поклонилась Вождю и направилась к выходу. Флавий последовал следом.

− Вы делаете самую большую ошибку в жизни… голубки! − последнее слово Вождя, брошенное в догонку, не слышал уже ни Флавий, ни арабеска.

Вражеских лазутчиков Рэма Флавия Александра — известного неапольского шпиона, а также Гизаду Арбан-Адан аль Саджах − арабского хашшишина, запретили хоронить и повесили на одном из южных трактов, ведущих в Святой город. Здоровенного детину за неимением головы и соответственно шеи пришлось подвешивать за ноги, на двойной прочности веревке. С хрупкой и почти невесомой фигуркой арабской наемницы никаких проблем не возникло.

* * *

− Не ожидал, что вы вернетесь столь быстро.

Вождь по-прежнему предпочитал высокие германские стулья, но на этот раз место было на возвышении, поэтому глава Ордена смотрел свысока даже на вытянувшихся перед ним в полный рост.

А еще Вождь очень сильно постарел. Нет, это не было заметно, пожалуй, никому, кроме Гизы. Так уж получилось, что она знала его лучше, чем любой другой человек в этом мире.

И вот сейчас она смотрела на совершенно другого Вождя. В глазах его не было той искры, за которую она кода-то даже и любила. Пожалуй, да, действительно ведь любила. Но раньше была цель — и вот, нет цели. Был живой огонек в глазах — и вот, нет его. А вот уверенности в своей правоте по-прежнему хватает на двоих.

И еще удивительно, что сегодня Вождь облачился в тяжелую боевую броню. Необычно здоровый, можно сказать толстый нагрудник полностью скрывал плечи не самого худосочного человека, которым являлся Вождь. А ведь раньше он никогда не появлялся в Цитадели в доспехах.

− Что ж, слава о ваших подвигах в Валахии опережает вас самих, − усмехнулся глава ордена. − Поэтому я не буду предавать вас всех суду за якшанье с чернокнижниками, а также участие в богопротивных ритуалах по… вот ведь мерзость какая… по оживлению мертвецов.

Флавий и Гиза удивленно переглянулись. Мариус — так и вовсе открыл рот. Откуда Вождь знает о том, что случилось в подземельях Странствующего замка?

− Тем не менее, оставлять вас на свободе я тоже не имею права как глава святого ордена. В знак моей признательности за содеянное во благо Священной Империи…

«Империи?»

Флавий даже не знал что ответить на молчаливый выкрик арабески. Он-то сам сначала просто пропустил слово Вождя мимо ушей. Ан вот как. Оказывается, у нас теперь на дворе аж Империя.

− … я оставляю вам жизнь, и даже относительную свободу. Правда, лишь одному из вас — Флавию.

− Вот даже как? − прищурился римлянин. − Ну спасибо тебе… И за приют спасибо, и за ласку… за доброту твою спасибо…

− Заткнись!

Вождь сжал кулаки и даже привстал на стуле, но сдержал порыв ярости.

− Моли Господа нашего о прощении и благодари Его Святейшество за милость, тебе оказанную. Ты даже не человек — а сам Папа повелел оставить тебя в живых, за душу твою радея.

− Я и говорю, спасибо, − не удержался Флавий. − А Гиза и Мариус, стало быть, мислости не удосужились, ага?

− Вампир — нечисть, − отрубил Вождь. − Души у него нет, и спасать нечего. В Валахии снова начался бунт, если тебе неизвестно. На этот раз лютуют его родственнички. И я уверен, без вмешательства Рыдого не обошлось. Да что я объясняю… Кровососы были, есть и будут диавольским отродьем. Одному из них я дал возможность искоренить грехи своей родни, но тот отплатил черной ненавистью и предательством.

Вампир даже не рассердился. Мариус молча смотрел на Вождя как на душевнобольного. От речей главы ордена Воздаяния за версту несло религиозной горячкой, назвать его здоровым на голову было сложно.

− Гиза же повинна в убийствах, ранее совершенных. И счету им несть. Терпение понтифика кончилось, и я рад, что арабской сучке воздастся по заслугам. Ты меня понял, Рэм Флавий?

− Более чем.

Флавий отвернулся от сумасшедшего и взял арабеску под локоть.

− Пошли, милая. Нечего тратить время на свихнувшихся святош.

− Погоди, Рэм… я же сучка, я еще тявкать могу… никакая христианская скотина мне это не запре…

Спина девушки выгнулась в броске, и никто бы не успел ничего сделать, если бы… Ох уж это «если бы».

Неизвестно, что защищало Вождя, но тонюсенький метательный нож, посланный Гизой в шею ополоумевшего мужчины, на последних дюймах полета отклонился в сторону. Совсем чуть-чуть, но этого хватило чтобы цель избежала смерти и отделалась пусть и серьезной, но все же не смертельной раной в шею. А сам Вождь ощутил, как мгновенно нагрелись навитые тончайшими проводками катушки Электро, спрятанные под нагрудником.