Пусть меня осудят. Книга вторая

 Я ударила кулаком по стене, еще и еще до боли в пальцах. Только бы их там не трогали, только бы не навредили. Это меня Бог наказал за все мои грехи. За Сережу, за измены, за предательство. Забирая самое дорогое, показывая, кого именно в этой жизни страшней всего потерять. После какой потери женщина никогда больше не оправится. И любовь к мужчине в сравнении с этим ничто какой бы сильной она не была. 

Я снова закрыла глаза. Боже, я не знаю наизусть ни одной молитвы. Пусть только дети живы будут. Не важно, что со мной. Вообще больше ничего не имеет значения пусть только вернуться ко мне. Живыми и невредимыми. Пусть вернутся, пожалуйстаааа!

- Можно?

От неожиданности вздрогнула, распахнула глаза и увидела человека в инвалидной коляске. Поднесла руки к лицу, вытирая слезы. Даже не заметила, как они текут по щекам.

- Оксана, да?

Кивнула, поправляя волосы за уши.

- Савелий Антипович. Друг отца Руслана. Вы не против если я тут с вами посижу? А то страшно мне. Вижу и вам тоже.

Я могла бы ему не поверить, так как прекрасно знала кто он. Но не в эту минуту, не тогда, когда смотрела ему в глаза. Бывают минуты, когда человек не умеет скрывать свои эмоции. Чаще всего такие моменты случаются не рядом с родными и близкими, а именно рядом с чужими людьми. Он не дождался моего согласия заехал в комнату и остановился напротив меня. Безумно несчастный, больной человек, который взвалил на себя какую-то непомерную ношу и смертельно от нее устал. Эта усталость чувствовалась во всем: в опущенных плечах, во взгляде, в уголках рта и в седых волосах, аккуратно зачесанных назад. Я и сама устала. Смертельно устала от всего. Эти несколько часов искромсали и вытрепали меня морально до такой степени, что я была готова на что угодно лишь бы отпустило, лишь бы перестать чувствовать это падение, когда сердце пропускает удар за ударом, а потом колотится, как бешеное, заставляя потеть и трястись от слабости во всем теле, держаться за стены чтобы не упасть.

- Они вернут детей. Поверьте мне – вернут.

Я снова кивнула и опустилась по стенке на корточки. Я не верила никому и не поверю, пока не прижму их к себе. Бессилие женщины в мужской войне, где нужно ждать дома в полном неведении и без возможности вмешаться и что-либо изменить.

- Вините себя в произошедшем? Не стоит. Такова наша жизнь никто не застрахован от людской подлости и низости. Особенно в нашем мире. У нас есть всего два выбора: либо отказаться вообще от семьи и детей, либо вот так дрожать каждую секунду своей жизни за тех, кто нам дорог.

Я смотрела на этого мужчину вроде бы и беспомощного, но в тот же момент настолько сильного, что эта сила ощущается в каждом слове. И чувствовала, как внутри снова все переворачивается – зачем он со мной разговаривает? Думает вот эти пару слов что-то изменят? Это мои, а не его дети там! Мои маленькие дети! Никто никогда не поймет пока сам не испытает этого дикого ощущения бессилия и безнадежности. Что он может знать об этом? Пусть оставит меня в покое.

- Мешаю вам грызть себя, верно? Не отрицайте это же так очевидно. Вы не умеете скрывать эмоции. Вам говорили об этом?

Да, говорили и не раз. Не умею. Особенно когда мне плохо и больно. И я не хочу сейчас ни с кем говорить. Не хочу и не могу.

Савелий проехал чуть вперед и остановился напротив окна:

- Вы не обязаны отвечать. Можете молчать. Знаете, Оксана, вам сейчас кажется, что вас никто и никогда не поймет. Так бывает всегда - свое болит сильнее, чем чужое. Но вы еще никого не теряли и не дай Бог вам начать терять, чтобы понимать истинное значение этого слова. Вы только в прелюдии, которая скорей всего не выльется в увертюру или в оперу. Вы знаете, когда-то я считал, что мне не нужны лишние балласты в жизни такие как: жена, дети, да и мой статус не позволял.

 Оба мои сына скорее ошибки случайных связей и никак не плоды любви. Я не умел любить. Я был эгоистом. Любил только себя.

Я не знала зачем он говорит мне все это, но не перебивала этот низкий и уверенный голос отвлекал меня и каким-то чудовищным образом начал успокаивать. В ушах перестало свистеть и гудеть.