Пусть меня осудят. Книга вторая

В окнах, говоришь? – Андрей несколько секунд смотрел на Макса, постукивая пальцами по столу. - Афган, снимешь их первыми со снайперской. А ты, Рус, по лестнице полезешь в окно. Если их там не двое - добьешь остальных, пока мы внизу подчистим. Все, пора ехать. Мы теряем время. Действуем как договорилась, а все остальное - по ситуации.

- Стоять! Погнали они! - несмотря на то, что голос Савелия был хриплым и приглушенным, он прозвучал настойчиво и твердо. - Вас послушать - все так просто, и Ахмед вас там не поджидает. Нельзя недооценивать противника. Никогда нельзя. Вы его ответку должны просчитать в десяти возможных вариантах, и тогда есть шанс, что один из них будет верным. А вы сразу сломя голову в самое пекло. Нужно еще раз план местности обмозговать.

Руслан слушал Ворона и думал о том, как сильно он напоминает ему отца. Тот таким же был, ворчал, учил вечно чему-то. Всегда хотелось ответить, отмахнуться, кровь в венах кипела, не понимал тогда, что они таким образом заботу проявляют, страх свой за детей вот так прячут - за нотациями и нравоучениями. Сейчас бы многое отдал, чтобы послушать это стариковское бурчание.

Андрей набросал шариковой ручкой схему на листке бумаги, а Руслан отметил, в каких местах видел охрану и сколько человек засветились в окнах наверху. Ворон долго рассматривал чертеж:

- Значит так, вы должны все одновременно делать – как только Афган возьмет цель и снимет тех, кто на втором этаже, вы должны погасить всех, кто внизу стоит по периметру здания. Синхронно. Все вместе, чтоб никто не вякнул и никого не предупредил.

- Да, все верно, - Граф наблюдал за тем, как Ворон водит ручкой по бумаге, и, посмотрев на Руслана, продолжил:

- Бешенный, в этот момент ты уже должен быть на втором этаже. Одна машина будет ждать с заведенным двигателем. Как только детей вынесут – сразу срываемся с места, а вы за ними следом.

Макс тоже подошел к столу и, отпив из бокала, обратился ко всем присутствующим:

Имеем в виду, что у нас всё про всё минут двадцать-тридцать. Ближайшее отделение где-то в нескольких километрах оттуда – вызовут ментов, а их точно вызовут после перестрелки, и у нас будет время свалить. Ахмеда явно кто-то из верхушки покрывает.

Руслан выслушал и подошел к Ворону, достав из-за пазухи тонкую папку. Протянул Савелию.

- Здесь подписанные бумаги. Имя не проставлено. Я хочу, чтобы компания принадлежала вам. Отец бы одобрил мой выбор.

Ворон долго смотрел Руслану в глаза, а бумаги не брал.

- Значит, решил отойти окончательно? Повоевать не хочешь?

- Довоевался уже. Один в поле не воин.

- Так ты не один теперь.

- Я терять больше не хочу. Ни ради чего. Ни ради отца, ни ради компании. И Ахмеду не хочу отдавать. А один я с ним не потяну.

- Я подарки не люблю принимать, сынок. За все в этой жизни платить надо. Я куплю ее у тебя. Мы с твоим отцом давно думали об этом. Да все как-то мне не с руки было, да и он не торопился. Но куплю после того, как все это утрясется, и ты еще раз хорошо подумаешь. Пока что скажу, что защиту гарантирую и тебе, и семье твоей.

- Спасибо, - Руслан пожал руку Ворона.

- Спасибо не булькает, - Ворон усмехнулся, - коньяк будешь должен. Итак, не геройствовать там, вы, трое. Чтоб все живыми вернулись. Фаину с собой берите.

Афган, меня в курсе всего держи.

Когда уходили Руслан к Оксане зашел на пороге постоял, глядя на ее силуэт на постели. Она не обернулась, а он не позвал. Только смотрел как ее волосы разметались по подушке и слегка вздрагивают плечи. Плачет. Наверное, хорошо, что плачет. Страшно, когда молчала и слова сказать не могла. Если плачет значит отходит понемногу. Ему до боли хотелось подойти, но он не сделал ни шагу только пальцы уже в который раз в кулаки сжал.

Когда вышел и дверь тихо прикрыл подумал о том, что вот это и есть конец и не тогда, когда она упрекала и плакала, и даже не тогда, когда увидела его с Ларисой, а именно тогда, когда эти слова страшные в машине сказала. Потому что в этот момент была искренней. Ненавидит и жалеет. Жалеет, что вернулся к ней, а возможно и жалеет, что жив остался. Любая мать всегда выберет детей, и он понимал её. По крайней мере старался понять.

- Ей станет легче. Через час где-то лекарство подействует, возможно она уснет.

Обернулся к невысокой женщине, которую Афган и Ворон называли Фаиной и едва заметно кивнул. Не станет. Пока детей не вернет не станет ни ей, ни ему.

В машину садился и на окна посмотрел – на секунду показалось, что силуэт заметил, но только на секунду.

21 глава