Пусть небеса падут

Вейн паркуется около береговой линии, и мы проходим, через пустую автостоянку к массивному деревянному строению, уходящему в бурящийся океан. Пирс Санта-Моники.

Почти четыре утра, и ночь ясная, тяжелые ветры сметают любой туман или облака. Луна-парк в центре пирса  темный, запутанный лабиринт скрученных линий и форм, подсвеченный синим и красным светом, установленным напротив черного, звездного неба. Все магазины и рестораны закрыты. Единственными освещенными местами являются уличные фонари, показывающие перила вдоль края пирса. Это место было построено для многочисленных толп, но прямо сейчас там пусто, за исключением нескольких рыбаков, молча сидящих на столбиках от скамеек.

Жуткое одиночество. Я чувствую себя открытой... уязвимой... когда я изо всех сил пытаюсь не отставать от Вейна. Он поднимается по деревянной лестнице как человек на задании.

Когда я ступаю на пирс, Западные набирают скорость, заполняя мою голову их незнакомой песней. Это действует на нервы, быть окруженной ветрами, которые я не могу понять. Это как находится в толпе незнакомых людей.

Но это место мне знакомо.

Я была здесь однажды, день, который я похоронила глубоко в моей памяти со всеми другими вещами, слишком болезненными, чтобы о них думать.

Толпы людей снуют вокруг меня, загораживая меня от Вейна и его совершенно новой семьи, когда они блуждают по пирсу.

Мои утомленные ноги устали стоять в тени, когда его родители покупают банальные рожки мороженого, розовые круглые конфеты, и ведра жареной кукурузы,  отправляют его на аттракционы, которые заставляют его переворачиваться крутиться, и вращаться.

Вейн получает совершенную, счастливую жизнь. Я могу только смотреть на расстоянии.

Впервые с момента, когда я присоединилась к Бурям, мне хочется уйти. Отдохнуть от тренировок, отдохнуть от сражений и убийств. От овладения ветрами. От слежки за Вейном. Сделать что-нибудь для себя.

Я смотрю на чаек, скользящих над рябью воды. Они зовут меня, просят меня присоединиться к ним, и я не перестаю удивляться, как долго я могу летать самостоятельно. Это было достаточно давно, чтобы забыть? Достаточно давно, чтобы быть свободной?

Я шагаю в сторону перил.

Папа Вейна кричит ему, что пора идти, и я покорно возвращаюсь к своим обязанностям. Я следую за ними в причудливое здание с синей отделкой и арочными окнами. Комната отзывается эхом с музыкой и разговорами, и я наблюдаю, как Вейн крутится у карусели, выбирая его любимую лошадь. Он выбирает серого жеребца с красным седлом и черной гривой.

Я перестаю смотреть на знакомое здание, имея необходимость напомнить себе, что это не девять лет назад. Двери заперты, и окна темные, но когда я смотрю искоса через стекло, я вижу, что покрашенные пони уставились на меня безжизненными глазами. И я вижу машину для гаданий, около которой скрывалась я. Место, где я услышала голос, настолько знакомый, что он заставил мое сердце замереть.

- Одри.

- Папа? - Я кричу, привлекая слишком много внимания к себе и не заботясь ни сколько. Я отпихиваю людей со своего пути, подбегаю к каждому человеку, которого я вижу, но ни один из них не он.

Карусель начинает вращаться, и такое чувство, что остальная часть мира кружится вокруг меня. Музыка играет громче, делая труднее его услышать. Труднее думать. Я не могу отделить голоса, и тем более найти того кто мне нужен. Несколько людей спрашивают меня что случилось, но я отпихиваю их. У меня будут большие проблемы с Бурями от того, что я устроила такое зрелище, но мне все равно. Я должна найти своего папу. Сказать ему, что мне жаль. Попросить его остаться.

- Одри.

Я поворачиваюсь к звуку и ловлю взгляд Вейна, когда он проезжает мимо меня. Мы просто пристально смотрим друг на друга в течение нескольких секунд, но это ясно: Он знает меня.

Я ахаю, когда кто-то хватает меня за плечо.

- Эй, полегче, - говорит Вейн, держа руку ладонью вверх. Показывая, что он не представляет угрозы.

Я хватаюсь за грудь, желая, чтобы я могла залезть внутрь и успокоить мое стучащее сердце.

- Что не так? В одну секунду ты идешь позади меня, а затем я нахожу тебя здесь, прижавшейся к стеклу, белую как призрак.

- Ты видел меня в тот день.

- Что?

После того, как Вейн увидел меня, голос моего отца исчез. Я не знала, была ли часть его действительно там, или это все была какая-то большая ошибка, но я действительно помнила, что обещала ему, что я буду заботиться о Вейне. Я никогда не позволяю себе забыть это. И я никогда не позволяю себе думать о том дне или задаваться вопросом, что это значило. Поэтому, наверное, я пропустила самую важную часть памяти.

- Девять лет назад ты приехал сюда со своей семьей, - напоминаю я ему. - Я следовала за вами, чтобы следить за тобой. И в то время как ты катался на карусели, ты увидел меня в толпе, и ты узнал меня.

Он не должен был узнать меня.

Я должна была быть стерта.

Он уставился в небо, и усмешка медленно расползлась по его губам.