Пусть всегда светит солнце

— Вот хорошо, — обрадовался я, — мы на них молодых посадим. А то народ неопытный, по первому году работать на комбайнах будут.

— Правильно, — согласился Иван Петрович. — А старички пусть на старичках работают, — засмеялся он.

— А как же я? — всполошился Теплов.

Иван Петрович пожал плечами:

— Как бригадир решит, так и будет.

— Не дашь? — спросил меня Василий.

— Нет, — сказал я. — Пойми сам. Ты комбайнер опытный, неполадка какая — быстро исправишь. А с ними механик замучается.

— Ах так! — рассердился Теплов. — Поговорим у директора.

— Ну что ж, — согласился я, — поговорим.

Наутро меня вызвал Афанасий Гаврилович. В кабинете были Иван Петрович и Василий Васильевич — парторг.

— Что у тебя там с Тепловым произошло? — спросил меня Афанасий Гаврилович.

Я объяснил.

— Что ж, мысль правильная, — сказал Василий Васильевич.

— Не согласен, — ответил Афанасий Гаврилович. — На таких, как Теплов, вся уборка держится. Надо создавать им условия.

— «Условия», «условия»!.. — взорвался вдруг Иван Петрович. — Посмотрели бы вы, во что Теплов свой комбайн превратил. Еще сезон — и на свалку, в утиль списывать придется.

— Да, — в раздумье проговорил парторг, — уборка уборкой, а технику беречь надо.

— Нет, нет и нет, — замахал руками Афанасий Гаврилович, — и слушать ничего не хочу. Все равно не уговорите. Теплову надо дать новый комбайн. А то дойдет до райкома, обкома. Скажут, директор не создает условий передовым комбайнерам.

— В райкоме нас поймут и поддержат, — твердо сказал Василий Васильевич.

— Все равно не согласен!

Так мы и не уговорили директора. Пришлось выделить Теплову новый комбайн. Он быстро собрал его и ходил гоголем. Похлопывая ладонью по стенке бункера, говорил:

— Ну, держись, ребята. Теплов покажет класс работы.

А у большинства ребят дела шли неважно. Многие из них только зимой окончили трехмесячные курсы комбайнеров. Пришлось просить помощи у опытных «старичков». Все охотно согласились, и только Теплов отказался наотрез.

— Тебе же заплатят, — настаивал я.

— Копейки, — пренебрежительно протянул он. — Вот уборка начнется, тогда и подработаю. А пока отдохну, сил наберусь.

— Я вам приказываю, товарищ Теплов, — не сдержался я.

— Это вы другим приказывайте, товарищ бригадир, кто с ремонтом не справляется, — язвительно ответил Василий. — А я свое дело сделал, хоть сейчас в поле. А за других работать — нет уж, спасибо, дураков не найдете. Пусть бригадир помогает, это его забота, ему за это денежки платят, — в голосе Теплова звучала явная насмешка.

Я чуть было не вспылил, но вовремя спохватился, вспомнив слова своего командира капитан-лейтенанта Субботина: «Горячиться всегда вредно, только людей насмешишь, а дело не сделаешь».

«Ладно, — думаю, — посмотрим, Теплов, что дальше будет».

Отвел в сторону Виктора, который наш разговор слышал, и спрашиваю:

— Что же с ним делать?

— Пообещай завышенный наряд, тогда будет помогать.

— Как это завышенный наряд? — не понял я.

— А просто: проработает, скажем, он два часа, а наряд на оплату за четыре получит.

— Это же жульничество! — возмутился я.

Виктор только плечами пожал:

— Старый бригадир всегда так делал, когда срочная работа была.

— А я не буду. Заставлю работать и так, на нормальных условиях.

— Попробуй!

5

Я злился — дела шли неважно. А тут еще Юлька сюрприз преподнесла. Утром нам выдали получку, прямо на полевой стан привезли. А вечером, только я по рации с центральной усадьбой переговорил, Риту, нашу радистку, отпустил, заходит в вагончик Юлька и говорит:

— Вот тут девчата собрали…

И руку протягивает, а в кулаке деньги зажаты.

— Для чего собрали? — не понял я.

И вдруг Юлька, бойкая, никому не спускающая Юлька, начала краснеть. Я в изумлении уставился на нее. А она тихо говорит:

— Да так уж у нас заведено было, при старом бригадире.

— Что заведено?

— А с получки для бригадира собирать.

— Зачем?

— Хотите, девчата водки и закуски сюда принесут, хотите, сами в город съездите, в ресторане посидите.

— Черт те что! — взорвался я. — До чего додумались!

— А чего додумываться, — вдруг осмелела Юлька. — У нас всегда так было. Если не дашь, то на такую работу поставит, что и на обед не заработаешь.

— И чего же вы молчали?

— Да к нему не подкопаешься — сам не просил, а через дружков намекал.

Я посмотрел на Юльку, хотел было отругать ее, но махнул рукой и вышел на улицу. Солнце совсем недавно закатилось и только на горизонте горело огненно-красным заревом. Я присел на чурбачок и, стараясь успокоиться, закурил. Тихо подошла Юлька, постояла молча, потом нерешительно тронула меня за плечо.

— Ну что тебе? — в сердцах бросил я. — Еще какую пакость предложить хочешь?

— Не сердитесь, Сережа, — тихо сказала Юлька. — Я не хотела вас обидеть. Жребий мы тянули, вот и пришлось мне идти.

Она присела рядом со мной на траву.

— Эх, Илька, Илька, — вырвалось у меня.

Она быстро подняла голову и взглянула на меня. И было в ее взгляде что-то такое, что я в смущении отвел глаза.