Пустая карта

– Посмотрим, что можно сделать, – он набрал чей-то номер и уже ожидал ответа, отложив в сторону приборы и откинувшись на спинку стула.

– А чего налоговиками, экономами и прочими еретиками в качестве друзей не обзавелся?

– Не срослось. Мы с ними ментально не сходимся, – и снова улыбка Чеширского Кота, говорящая за него все. – Марат, привет! Да, завезу я тебе вискарь, не переживай. Хочешь, еще коньяк прихвачу? Договорились, мне небольшая услуга нужна. Скажи мне, кто у вас на одиннадцатом участке сидит? Сильно контуженный? Договориться можно?

Пока Усманов трепался по телефону, я доедаю салат и тянусь к принесенному официантом кофе, окидывая взглядом зал. Абсолютно неожиданно натыкаясь по знакомый профиль. Безотчетно сжимая сильнее чашку. Настроение с благожелательного качнулось в кардинально противоположную сторону, заставляя сжать зубы. Павленко, правая рука Влада, друг которого он называл братом. Тварь, из-за которой я оказалась за решеткой.

– Оля, Оля, – голос Вячеслава словно через пелену донесся до моего слуха, заставляя перевести на него взгляд. Секунда и Усманов аккуратно, словно невзначай поворачивает голову влево, бросая короткий взгляд на Сергея. – Кто-то знакомый? – кивнула. – Хочешь уйти? – снова кивок и глоток кофе, унимая желание убивать.

– Да, только схожу в уборную.

– Я рассчитаюсь и подожду тебя.

Оказавшись за закрытой дверью уборной, стараюсь утихомирить бьющие через край эмоции. Включаю холодную воду, и смочив ладони, прижимаю их к лицу. Просто уйти. Надо просто уйти. А идея пере*бать Павленко на глазах у всех, или воткнуть ему вилку в бочину – это уголовка. А мне нельзя пока за решетку, я еще мать на операцию не отправила. Поэтому это плохая идея. Совсем плохая. Вдох и медленный выдох. Приведя себя в порядок и немного успокоившись, выхожу в коридор.

– Какая приятная и внезапная встреча, – Павленко стоял, прислонившись плечом к стене, и видимо, ожидал моего появления.

– Не разделяю твоих эмоций, – гадко скалясь, он оттолкнулся от стены, приближаясь ко мне.

– Я не враг тебе Оля. И я пытался уговорить Влада помочь тебе, он поступил неправильно. Я думаю, нам стоит с тобой обсудить все, поговорить как взрослые люди, я уверен, мы сможем найти общий язык.

– Зачем?

– Ну, хотя бы потому что ты всегда мне нравилась, но я не мог как-то это проявить, ты же понимаешь, – еще один его шаг по направлению ко мне, и я схватив с рядом стоящей тумбы карандаш, забытый там вместе с блокнотом кем-то из официантов, отточенным движением приставляю его к ребрам Павленко, с ощутимым нажимом. Тот замирает на месте. Эмоции сменяются на его лице со стремительной скоростью.

– Поговорить хочешь? Как взрослые люди, говоришь? Давай поговорим. Могу рассказать тебе, насколько сантиметров мне надо вогнать карандаш в твою печень, чтобы скорая не успела доехать. Как тебе такой разговор? – он сглатывает, боясь пошевелиться. Не зная, что сказать. Не ожидал гнида.

– Оля, у тебя все хорошо? – раздается голос Вячеслава в повисшей тишине коридора.

– Да, – не сводя взгляда с твари, стоящей передо мной, – встретила старого знакомого. Случайно, – и нажим карандаша сильней, Серега вскидывает руки в примирительном жесте, делая шаг назад отступая.

– Подойди, пожалуйста, ко мне, – не отводя взгляда от гниды Павленко, делаю шаг к Усманову, он обнимает меня одной рукой, привлекая к себе. Наглядно показывая Павленко, что соваться не стоит. И мы делаем шаг к выходу, но нам прилетает в спину насмешливый голос.

– Вячеслав Викторович, мы вам высылали коммерческое предложение, и не раз, но вы нас отчего-то игнорируете.

– Значит, мне неинтересно то, что вы предлагаете, – произносит Усманов, останавливаясь, но не оборачиваясь, не удостоив того даже взглядом.

– А если подумать? Может, все же попробуем договориться?

– Это я советую вам хорошо подумать и поменять курс.

– А то что? – вызов в тоне неприкрытый. А вот это было, видимо зря, ибо Усманов разворачивается, вбивая взглядом Павленко в пол. Вдалбливая того, размазывая.

– Ты реально хочешь это узнать? – в спокойном голосе Усманова тихое песнопение угрозы, неприкрытой, дающей стопроцентное обещание, что грань близка и ее лучше не переходить. Вот совсем не стоит. Павленко это явно ощущает, потому что тушуется, раздражено сжав челюсть и больше не произносит ни слова, давая нам спокойно уйти. Мы проходим через небольшой коридор к гардеробу.

– У нас прямо вечер неприятных встреч, – он подает мне куртку и, дождавшись, пока я оденусь, надевает пальто.

– Неожиданный «привет» из прошлого.

– Кто это для тебя? – он ловит мой взгляд, видимо, пришла его очередь задавать вопросы. На мои он сегодня ответил и про мать, и про детство, и про тетку, которая его вырастила.

– Один из тех, кто меня посадил.

– И тот, кого ты любила? – ударило словно хлыстом, обжигая.