Пустая могила

– Жив пока, – ответил мистер Тафнелл, – но, боюсь, долго не протянет. Я запер его в своем вагончике на ярмарке. Сегодня днем Чарли начал орать и сорвал выступление клоуна Коко для малышей, которое шло в большой палатке-шапито. Между прочим, пришлось возвращать зрителям деньги за билеты. – Он тяжело вздохнул. – Вообще-то мне вскоре нужно будет к нему пойти. Надеюсь, мне не придется оставаться в театре после наступления темноты? Нет, я, конечно, не прочь, но боюсь, что просто буду мешаться у вас под ногами…

С этими словами мистер Тафнелл распахнул пару массивных, обитых алым бархатом дверей, и мы вошли в зрительный зал.

Честно говоря, ходить по театрам у сотрудников агентства «Локвуд и компания» нет совершенно времени. Самым близким нашим знакомством с театром можно считать тот случай, когда мы прошлым летом загнали одного упрямого Спектра в переулок рядом с лондонским «Палладиумом» и разнесли его там на атомы парой магниевых вспышек. Насколько мне известно, на стене театра до сих пор сохранилось пятно сажи, а внутри этого пятна – силуэт случайного прохожего, испуганного джентльмена в шляпе-котелке. Более тесно мы с высоким искусством не сталкивались, поэтому я совершенно не была готова к тому, что увидела внутри театра.

Зрительный зал «Паласа» отличался от его унылого внешнего вида как небо от земли. Это была настоящая золотая пещера, переливающаяся в лучах света. Мы стояли в проходе между рядами мягких бархатных кресел, в густой тени высокого балкона, а над нашими головами неярко светили электрические свечи, прикрепленные к его плавно изогнутым стенкам. За стенками балкона тоже виднелись круто уходящие высоко вверх ряды кресел. Слева и справа, ближе к сцене, в свете позолоченных канделябров можно было рассмотреть приподнятые над партером ложи. Впереди над центральным проходом возвышалась сцена, залитая, в отличие от зрительного зала, ослепительным белым светом прожекторов и обрамленная с боков кроваво-красными занавесями кулис. На сцене работали несколько молодых парней, они подметали доски сцены, передвигали с места на место ярко раскрашенные кубы и корзины. Парни все делали молча, слышно было лишь их тяжелое дыхание. Акустика в театре была великолепной – любой произнесенный на сцене звук был слышен даже в дальнем конце зала.

Тафнелл повел нас по проходу, и мы шагали, громко стуча по полу тяжелыми подошвами ботинок. Сверху, из-под погруженного в темноту потолка зрительного зала, над сценой свисали длинные тросы. Некоторые из них заканчивались покачивающимися в воздухе перекладинами трапеций, концы других были привязаны к кольцам, укрепленным высоко над рядами партера в передней стенке балкона. Я представила себе эти тросы в движении, с гимнастами, перелетающими из зала на сцену, с одной трапеции на другую, – и у меня даже руки вспотели от страха. Зал казался таким огромным, а балкон таким высоким… Что уж говорить о потолке, которого вообще не было видно – он тонул в дымке теплого золотистого света.

Мы поднялись на сцену по крутым боковым лесенкам-трапам и вышли под ослепительный свет прожекторов.

– Вот, мистер Локвуд, – сказал Луи Тафнелл. – Именно здесь Безжалостная Красавица встретила свою смерть. – Он махнул рукой парням, которые, бросив работу, сейчас во все глаза смотрели на него. – Можете идти, ребята, на сегодня все свободны. И смотрите не задерживайтесь в театре, а не то… Короче, сами знаете почему.

Парни дружно поспешили уйти, мы же свалили прямо на середине сцены свои сумки. Вдоль боковых краев сцены выстроились в ряд деревянные кубы самых разных цветов и размеров, с крышками на петлях и маленькими дверцами. Вдоль заднего края сцены был раскатан огромный синий страховочный мат высотой мне по колено. Остальная часть сцены, размеченной полосками клейкой ленты и за десятилетия местами протертой ногами артистов, оставалась пустой.

Локвуд с непроницаемым лицом осматривался по сторонам, щуря глаза. Я знала, что сейчас он включил свой Дар Зрения и с его помощью выискивает пятна посмертного свечения и другие парапсихологические отклонения.

– Зачем этот мат? – спросил он наконец. – И эти ящики. Все это часть шоу?

– Точно так, – кивнул Тафнелл. – Мы начинаем представление номером воздушных гимнастов на трапеции. А ящики подготовлены для выступления фокусника, или мага, по-нашему. В ящиках «заряжен», как мы говорим, реквизит – голуби в клетках, металлические обручи и прочая ерунда. Здесь множество потайных отделений, их придумала и создала наша помощник режиссера. Очень способная девушка. Но вам, наверное, хочется взглянуть на место, где умер Сид. Это за левой кулисой.

– Спасибо, – сказал Локвуд. – Оттуда и начнем.