Читаем Пустая земля полностью

Но теперь многое изменилось. Кроме аплодисментов и денег посыпались предложения руки и сердца, а также и другие, менее постоянного характера.

Неожиданно для всех Медж Хили отошла от дел, купила полуразвалившееся ранчо в долине Спринг Вэлли и запустила на пастбище коров и прекрасных лошадей. Не прошло и года, как она уехала в Денвер и вернулась с мужем.

Матт Кобэрн поправил ружье на коленях. Дорога сужалась. Теперь она начнет подниматься в гору. Здесь их могут ждать. Строберри лежал прямо впереди...

Он продолжал думать о Медж Хили. Матт встретил ее мужа, Сколларда, лишь однажды, в Пайоше. Он был высокого роста, красивый, с хорошими манерами. Его несколько портило лисье выражение лица. По слухам, он приходился дальним родственником какому-то банкиру с восточного побережья и познакомился с Медж благодаря деловым связям.

Он обращался с женой с каким-то ленивым пренебрежением, привозил ее в город, оставлял в гостиничном номере и проводил большую часть ночи в барах и за карточным столом. Как-то раз, будучи пьяным, он похвалился, кладя деньги на стол: "Там, откуда пришли эти, есть еще целая куча".

Однажды он проиграл и проиграл крупно, и позже этим же вечером в комнате отеля разыгралась ссора, а перед рассветом видели, как Сколлард пробирался по черной лестнице, запихивая в саквояж бумаги. Он нанял повозку и быстро укатил.

Через два дня повозка, запряженная двумя похудевшими лошадьми, возвратилась в конюшню в Пайоше. На полу возле сиденья лежал дерринджер двуствольный пистолет, принадлежавший Сколларду, его рукоятка была в крови, а одного патрона не хватало.

Шериф пошел по следам и нашел Сколларда. Тот лежал мертвый рядом с дорогой с двумя ранами в груди. Саквояж с бумагами исчез.

- Разве ты не пытался догнать убийцу? - некоторое время спустя спросил Матт Кобэрн у шерифа.

- Пытался. По следам выходило, что кто-то остановил Сколларда, они чуток потолковали, а потом началась стрельба. Это не было ограблением, потому что пока шел разговор, они выкурили пару сигарет. Похоже, Сколлард один раз выстрелил и промазал... а другой парень = нет.

- Парень?

- Ну, - сказал шериф, отводя взгляд, - ходили разговоры, что это Медж его застрелила. Он вроде как убегал от нее. Все его вещи были уложены в повозку и, должно быть, уложены заранее, до того, как он сел играть... Выглядело так, словно он собирался от нее удрать. Единственная пропавшая вещь - это те бумаги, хотя по меньшей мере трое видели его с саквояжем.

- Нашли какие-нибудь улики против Медж?

- Никаких. Все говорят, что она не выходила из своей комнаты. А если и выходила, никто ее не видел, а если и видел, то молчит. Она ничего не знала и ведать не ведает, почему он в такой час оказался в дороге. Так все и осталось до сих пор.

Кобэрн заставил себя не думать о Медж. Строберри лежал сразу за поворотом.

- Денди, гони через Строберри что есть духу, - сказал он.

Бэрк кивнул и, усевшись покрепче, взмахнул над головами лошадей кнутом, который щелкнул, как пистолетный выстрел. Они вошли в поворот галопом. Станция Строберри представляла собой небольшое каменное здание с крышей-навесом, корралями и сараем. Во дворе уже стояла готовая сменная упряжка.

Матт Кобэрн не смотрел на упряжку. Его глаза обежали двор. Он увидел двух работников станции и еще одного одинокого ковбоя, который как будто поджидал дилижанс, хотя его лошадь была оседлана и стояла у коновязи.

Матт узнал его - Фримен Дорсет, ковбой с ранчо "ЛШ".

Матт успел бросить лишь один взгляд, потому что дилижанс пронесся мимо в облаке пыли, спустился в ложбину, затем снова начал подъем по другому ее склону. Еще секунда - и станция скрылась.

Фримен Дорсет с открытым ртом уставился вслед дилижансу, не в силах осознать происходящее. Дилижанс неожиданно появился и так же неожиданно исчез. Он бросился вперед, закричал, потом сник.

Он уже настроился на дело. Дорсет решил напасть на Кобэрна, как предлагал Харри Мидоуз. А теперь Кобэрн проехал мимо, дилижанс тоже, и шансов у него не осталось. Его первым чувством было переполняющее душу облегчение.

- Что случилось? - спросил он. - Почему они не остановились?

Хозяин с возмущением сказал: - Они сменили упряжку в Силвер Крик. Я отличу карих от любых других.

Дорсет посмотрел в ту сторону, где исчез дилижанс. Все, что напоминало о нем - это оседающее облако пыли, даже стук копыт затих. Этот вариант Харри Мидоуз не предусмотрел, так что теперь делать? Так что же теперь делать ему, Фримену Дорсету?

Прощай, слава и почитание, прощай все, что он мог накупить на двадцать пять тысяч долларов.

Если только... допустим, он обгонит дилижанс? Допустим, он первым появится на следующей остановке?

Нет, не выйдет. Он упустил свой шанс. Во всяком случае, упустил в этот раз.

Глава IX

Через полмили после Строберри Бэрк замедлил ход, готовясь к подъему на перевал. Было очень жарко, и лошади нуждались в отдыхе после бешеной скачки. В этом месте риск был небольшой, потому что с одной стороны дороги отвесно вздымалась стена утеса, а с другой зиял глубокий обрыв. Для того чтобы ограбить дилижанс, бандитам пришлось бы ждать посреди дороги.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих казней
100 великих казней

В широком смысле казнь является высшей мерой наказания. Казни могли быть как относительно легкими, когда жертва умирала мгновенно, так и мучительными, рассчитанными на долгие страдания. Во все века казни были самым надежным средством подавления и террора. Правда, известны примеры, когда пришедшие к власти милосердные правители на протяжении долгих лет не казнили преступников.Часто казни превращались в своего рода зрелища, собиравшие толпы зрителей. На этих кровавых спектаклях важна была буквально каждая деталь: происхождение преступника, его былые заслуги, тяжесть вины и т.д.О самых знаменитых казнях в истории человечества рассказывает очередная книга серии.

Елена Н Авадяева , Елена Николаевна Авадяева , Леонид Иванович Зданович , Леонид И Зданович

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых памятников архитектуры
100 знаменитых памятников архитектуры

У каждого выдающегося памятника архитектуры своя судьба, неотделимая от судеб всего человечества.Речь идет не столько о стилях и течениях, сколько об эпохах, диктовавших тот или иной способ мышления. Египетские пирамиды, древнегреческие святилища, византийские храмы, рыцарские замки, соборы Новгорода, Киева, Москвы, Милана, Флоренции, дворцы Пекина, Версаля, Гранады, Парижа… Все это – наследие разума и таланта целых поколений зодчих, стремившихся выразить в камне наивысшую красоту.В этом смысле архитектура является отражением творчества целых народов и той степени их развития, которое именуется цивилизацией. Начиная с древнейших времен люди стремились создать на обитаемой ими территории такие сооружения, которые отвечали бы своему высшему назначению, будь то крепость, замок или храм.В эту книгу вошли рассказы о ста знаменитых памятниках архитектуры – от глубокой древности до наших дней. Разумеется, таких памятников намного больше, и все же, надо полагать, в этом издании описываются наиболее значительные из них.

Елена Константиновна Васильева , Юрий Сергеевич Пернатьев

История / Образование и наука
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

В монографии, приуроченной к столетнему юбилею Революции 1917 года, автор исследует один из наиболее актуальных в наши дни вопросов – роль в отечественной истории российской государственности, его эволюцию в период революционных потрясений. В монографии поднят вопрос об ответственности правящих слоёв за эффективность и устойчивость основ государства. На широком фактическом материале показана гибель традиционной для России монархической государственности, эволюция власти и гражданских институтов в условиях либерального эксперимента и, наконец, восстановление крепкого национального государства в результате мощного движения народных масс, которое, как это уже было в нашей истории в XVII веке, в Октябре 1917 года позволило предотвратить гибель страны. Автор подробно разбирает становление мобилизационного режима, возникшего на волне октябрьских событий, показывая как просчёты, так и успехи большевиков в стремлении укрепить революционную власть. Увенчанием проделанного отечественной государственностью сложного пути от крушения к возрождению автор называет принятие советской Конституции 1918 года.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Димитрий Олегович Чураков

История / Образование и наука