Пустая

— Мы не виделись с тобой месяц, а тебе нечего мне рассказать? — конечно есть! Ты знаешь, Денис, я тут сплю с твоим отцом, он трахает меня почти каждый день и даже когда я сейчас общаюсь с тобой, я постоянно думаю о нем, — думаю я, но в ответ просто скучающе пожимаю плечами.

— Я работала. Знаешь, Константин еще тот тиран. Но я не жалуюсь, в компании твоего отца не может быть по-другому, у такого руководителя можно многому научиться, — отвечаю я, и вырываю накрытую руку, поскольку на мой телефон приходит сообщение. Беру телефон и хочется рассмеяться в голос, это просто рекламное сообщение — совсем не то, что я ждала.

— Я смотрю, ты не голодна, — Денис указывает на мою тарелку с нетронутым салатом. — Может десерт? Мороженое? Твое любимое, фисташковое? — кажется он знает обо мне все. Он знает, какое мороженое я люблю, какие книги я читаю, мой любимый цвет и предпочтения в музыке. Он знает про меня так много, и одновременно совершенно ничего. Потому что я — это просто оболочка. Красивая обертка, внутри которой пусто.

— Нет, ты если хочешь, закажи себе десерт, а я пас, — допиваю вино, смотрю на бутылку, думая, не поговорить ли мне сегодня о моих тараканах вот с этой бутылкой полусладкого вина.

— Вита, — произносит мое имя на вдохе, зная, что бесполезно спрашивать о моем плохом настроении. За все время нашей дружбы он уже привык к моим заскокам.

— Все нормально, расскажи мне лучше о той девушке с первого курса, которая посещает все ваши матчи и смотрит на тебя влюбленными глазами. Может, ты уже одаришь ее вниманием? Она милая девочка…

— Вита, давай не будем о ней. Ты прекрасно знаешь, что для меня не существует других девушек кроме тебя.

— Денис, я уже говорила, что для меня ты просто друг.

— Раньше ты говорила «пока друг», — с какой-то досадой произносит он, выделяя слово «пока». И в этот момент совсем некстати к нашему столику подносят корзину розовых роз. — Это тебе, я давно заказал, но доставка запоздала, — этот парень подарил мне столько цветов, что, наверное, ни одна среднестатистическая женщина столько не получала за всю свою жизнь.

— Красивые, — провожу пальцами по нежным лепесткам. — Спасибо, но не стоило. Правда, я не та женщина, которой следует их дарить. Подари их той влюбленной девочке, дай ей шанс. Мы с тобой сможем быть только друзьями. И дело не в тебе…

— Вот только не надо бросаться шаблонными фразами «Дело не в тебе, дело во мне» — эмоционально произносит он. Для него это все важно, а для меня нет. — Я уже говорил, но повторюсь, я буду ждать сколько угодно и готов быть другом. Мне просто хорошо с тобой.

— Денис, пойми я не та, какой ты меня нарисовал, — подаюсь вперед, чтобы донести, наконец, до этого мальчика, что я бесчувственная дрянь. — Я хуже, гораздо хуже.

— Позволь мне судить, какая ты! — в его голосе появляются стальные нотки. Мягкий мальчик превращается в категоричного мужчину. — Разве я что-то от тебя требую? Давлю?

— Денис, ты не требуешь и не давишь. Но давай будем откровенны, ты не готов быть моим другом всю жизнь. Ты надеешься на большее. А большего я не могу тебе дать. Я дрянь. Я… — хочу признаться, что спала с его отцом и ни грамма в этом не раскаиваюсь, но что-то останавливает меня. Не могу я сделать этому парню больно. И стать причиной раздора между отцом и сыном. Хотя это признание очень бы мне помогло. Он бы возненавидел меня и, наконец, понял, что я просто пустышка, а не та, какой он меня представляет.

— Ты не дрянь, — тихо проговаривает он, откидывается на спинку стула, устало трет руками лицо и как всегда по привычке закусывает свою нижнюю губу. — Да, я хочу большего. Я столько всего с тобой хочу. Ты даже не представляешь. И нет, не надо ничего мне сейчас говорить, — зная меня, он предупредительно вскидывает руку, останавливая от комментариев. — Ты меня не переубедишь. Не умею приказывать сердцу кого любить, а кого нет…

* * *

Мама вновь легла в больницу на очередную пластику. А я ненавидела ее за это. Я не выдержала, и перед ее отъездом в клинику буквально молила ее не делать этого. Наговорила тысячу комплиментов о том, что она и так красива и ей ничего не нужно менять. Я не хотела, чтобы она оставляла меня с НИМ одну. Но она мило потрепала меня по щеке, сказав, что я у нее замечательная дочурка, помахала мне ручкой и укатила с водителем в частную клинику, не замечая, как мои глаза наполняются слезами и страхом. Хотя, ОН бы все равно нашел способ остаться со мной наедине.

Сегодня я вновь глупо и наивно решила ему противостоять, отрицая, что я его рабыня, как он меня называл. Я решила не подпускать его к себе даже ценой собственной жизни. Но на самом деле мной руководил страх перед дикой болью и унижениями. Это ублюдок получал кайф от моей боли. Он питался ей и гадко кончал, получая грязное наслаждение от моих мучений.