Пустенье

– Да ладно, ладно, молчу. Ну что ты так разошелся-то? – примирительно пробормотал Филатов, чувствуя, что от постоянного согбенного положения и тяжести радиофугаса в рюкзаке тело наливается усталостью и немеет. Через несколько минут они опять двинулись вперед, выбирая правый коридор, стены которого были вымазаны толстым слоем дегтя или сажи. Судя по далеким звукам, доносящимся через многочисленные препятствия, и пройденному маршруту, они уже достаточно глубоко вошли в подземные коммуникации города. Но, по рассказам Санаева, до Герпада были еще многие десятки метров узких и грязных коридоров, лазов и тоннелей.

***
Ackanai. Itu-Tai. Axhara
Конь вынес его из леса за еловой падью. Он осмотрел сам себя и увидел тканую одежду, поверх которой была накинута роба из кожи, перетянутая широким поясом, на котором был закреплен меч в дорогих оплетенных кожей ножнах. Конь встал на дыбы и стремительно поскакал вперед, зная, куда нужно доставить своего седока. Впереди показался кордон – крепость, огороженная высокой стеной, составленной из остро заточенных кольев. Всадник увидел черный дым над резными крышами пограничных вышек. Это варили смолу. Конь фыркнул и поскакал по направлению к воротам, возле которых стояли суровые воины, мрачно смотревшие на вновь приезжего и державшие в руках средней длины копья. Сквозь прорези на вышках на приезжего внимательно смотрели лучники. Его узнали. Лица воинов сразу просветлели. Но ненадолго. Он громко прокричал им:

– Закрывайте воротины. Они идут! Они уже совсем рядом!

Всадник проехал во внутренний дворик крепости и спешился. Его крик слышали все. Со скрипом захлопнулись мощные воротины, и на них легли две грубо обструганные балки. Вес сразу пришло в движение…

Максим открыл глаза, с трудом вдыхая остывший вечерний воздух сада. Его всего трясло. На этот раз он копнул слишком глубоко. Картина осажденной крепости была настолько явственной, что не оставалось сомнений: интроспекция подняла из глубин сознания давние эпизоды какой-то прошлой жизни.

Максим осмотрелся. За весь день он фактически не двинулся с места, по-прежнему сидя под березой и предаваясь углубленному перепросмотру внутреннего пространства. На этом настоял Данилыч, руководствующийся только ему известными мотивами. Угрожающей фигуры в воссозданных образах еще не обнаружилось, хотя Максиму казалось, что именно что-то подобное он и должен найти в себе, чтобы отследить глубинные мотивы преследования его зедарком. Но уже в конце дня выплыла эта незнакомая или давно позабытая жизнь, и Максим чувствовал, что должен вернуться в то далекое, скрытое в самых укромных уголках информационного генофонда пространство. Он снова закрывает глаза и делает необходимые дыхательные упражнения, погружаясь в прошлое, наполненное лязгом оружия, яростными криками нападающих и мучительными стонами раненых.

Вокруг пылал огонь, вылизывая частокол и крепостные стены. Черный дым повис в небе плотным, густым облаком, закрывая непроницаемым пологом багровый диск солнца. Все окрестное пространство было заполнено яростью и смертью. Люди и нелюди сошлись в ужасной сече.

Чудь пришла…
Движение сзади, уворот, и легкий меч пробивает горло атакующему ургу. Обратное движение меча, и окровавленный клинок врезается в грудь
еще одному чудцу.

– Андор, они пробились в Огнеяр! Скачи… – короткая стрела обрывает фразу, и молодой воин падает навзничь, судорожно сжимая рукой темное оперение торчащего в районе груди древка.

Огнеяр… Там ведуны… там Световик… там крестовый Оберег…

– Акшун! – конь издает протяжное ржание. Нужно пробиться к нему, скорее… Удар, удар… Меч в руках словно живой – сам наносит удары, выискивая уязвимые места на телах врагов. Урги дрогнули, но не побежали. А значит, нужно прорубать себе путь сквозь их плотные ряды. Меч подрезает сухожилие на ноге огромного урга, занесшего над головой изогнутый топор. Удар рукояткой разбивает его голову. Кровь и хрипы. Вперед,

скорее…

– Акшун!!