Пусти козла в огород

— Папа, ты не прав, — рассмеялась и дочка. Уверенность летчика, веселое спокойствие Энрике Диаса и дочери понемногу передались Горову. Он, заметно приободрившись, поглядывал на Рауля, уверенно пилотировавшего самолет, превратившийся в планер.

Далеко внизу, в ущелье, глаза пилота заметили тонкую линию автомобильной дороги. Рауль дал возможность «Чесне» потерять высоту, вновь развернул ее, ловя восходящий поток. Снизился.

Машина скользнула к мокрому асфальту. Чуть помедлила, выбирая участок поровнее. Мягко коснулась дороги. Шум колес, катящихся по асфальту, музыкой прозвучал в ушах пассажиров.

«Неужели мы живы?» — подумал Горов.

ГЛАВА 6

Вернувшись в Москву, я тут же включилась в налаживание семейных отношений. «Налаживание» — крепко сказано, учитывая, что мой муж уже не мой муж, а семейные отношения у него теперь сплошь с моей подругой.

Но надежды я не теряла, не вешала нос, а героически решила вернуть себе то, от чего отказалась не так давно практически добровольно. На этот раз я Юльку донимать не стала, сразу позвонила Евгению на работу. Он не удивился и не обрадовался.

— А, это ты, — вяло откликнулся он, явно стараясь меня обидеть.

Я не пошла у него на поводу, прекрасно понимая, что он уязвлен. Евгений всегда считал, что я слишком много внимания уделяю подругам, в последнюю нашу встречу вышло, что я и вовсе не ему отдала предпочтение. Каким-то там Тамарке и Алиске. Потому-то я и решила сразу брать быка за рога. Не раздумывая, сказала:

— Женя, Алиса умирает! — Он взревел:

— Что-о-о?!

— Да, — подтвердила я. — Когда ты ушел, она потеряла сознание и осталась жива лишь благодаря тому, что я к ней примчалась.

Видимо, речь моя оказалась слишком пространна. Евгений успел прийти в себя и даже обзавестись сомнениями. Зря я дала ему опомниться.

— Соня, опять ты за, свое? — спросил он. — Ну сколько можно выкручиваться? Я устал. Оставь меня в покое. Дай мне жить.

— А кто тебе не дает, кто не дает? — глупо хихикая, спросила я. — Только Алиска действительно умирает непонятно от чего.

— У нее есть Герман, — напомнил Евгений.

— Герман в командировке, — укоризненно сказала я. — Ты бы бросил своего Серегу, если бы он нуждался в помощи?

Затронув святое, я, как ни странно, выиграла. Евгений сначала вызверился. Закричал: «Серегу не трожь!», но одумался и сказал:

— Ладно, проехали. Я тоже немного не прав. Нужно было дождаться конца вашей болтовни. Но, Соня, честное слово, порой ты бываешь…

— Невозможной, — подсказала я, не веря своим ушам.

«Господи, — подумала я, — за что ты мне, грешной, такое счастье посылаешь? Голову на отсечение дам, Женька настроен на мир. Думаю, Юлька его уже достала. Видимо, и в самом деле все познается в сравнении. Ничего, после Юльки он еще и не так оценит меня! После Юльки он будет носить меня на руках похлеще, чем Герман Алиску!»

— Да, — согласился со мной Евгений, — Тамарка права, ты действительно невозможная, но я поделать с собой ничего не могу, люблю тебя, дуру, и все.

«Как милы наши мужчины, — замирая от счастья, подумала я, — даже признаваясь в любви, они норовят нагрубить. Это все от излишней стеснительности. Застенчивые до грубости».

— Я тоже, дура, тебя люблю, — призналась я, и этим же вечером Евгений был у меня.

На этот раз я развернулась по полной программе. Не буду описывать подробно. Скажу только: прическа, платье, туфли — просто блеск!

Я и Евгений сидели при свечах в гостиной, слушали англоязычные песни, пили французское вино, закусывали швейцарским сыром и вспоминали первые дни нашей любви. Оба сгорали от страсти и бросали красноречивые взгляды в сторону спальни. И оба героически держали себя в руках, не желая обнаруживать запредельную степень чувств. Я из понятных соображений: из женской гордости, нечего ему думать, что я от него без ума. А по какой причине сдерживался Евгений — понятия не имею. Думаю, из вредности и глупого упрямства, присущего всем мужчинам без исключения.

Наконец Евгений сдался, покинул кресло, обнял меня, страстно выдохнул:

— Соня, я так соскучился…

И в этот значительный момент раздался телефонный звонок. Памятуя о подозрительности Евгения, я трубку сняла, настраиваясь на разговор, но разговора не состоялось.

— Соня, — пролепетала Алиса, — я умираю. Если в чем виновата перед тобой, прости, прости…

И она повесила трубку. Я в растерянности посмотрела на Евгения и прошептала:

— Алиса опять умирает…

Он почему-то взбесился:

— Что значит «опять»? Ты же утверждала, что она умирает, так почему «опять»?

Я ничего лучшего не придумала, как оправдываться.

— «Опять» потому, что она то умирает, то оживает, то снова начинает умирать, — промямлила я, чем окончательно разозлила Евгения.

— Ты совсем завралась! — рявкнул он, вылетая в прихожую. — Еще неизвестно, кто тебе звонил! Я, как дурак, примелся со своими объяснениями, а у нее не нашлось и часа, чтобы спокойно посидеть! Э-эх! — заключил он, хлопнув дверью.

Я, прижимая трубку к груди, застыла, не в силах поверить в то, что произошло.

«Он ушел? — стучало в висках. — Ушел? Снова? Чертова Алиска!!»