Пусто: пусто

Когда Люся наконец смогла выпроводить Соловьева, предварительно составив для него список продуктов, которые необходимо закупить к приезду родителей, до «часа икс», то бишь до начала вечеринки «Пусто: пусто» в «Джет сет», оставалось чуть больше 120 минут. И это время г-жа Можаева решила посвятить улучшению своих визуальных характеристик. А именно: принять ванну, сделать маникюр-педикюр, освежающую маску для лица и мейк-ап. Перемерить полгардероба, дабы подобрать одежду, в которой она выглядит краше всего. И еще… Впрочем, хорошо бы успеть хоть это!

В шесть часов ровно Люся появилась у дверей «Джет сет». К ее удивлению, у входа не топталась толпа с засученными рукавами, а лишь скучала парочка швейцаров в красных сюртуках. Г-жа Можаева даже подумала, что она что-то напутала, и спросила у мужчин в красном:

— Это ведь здесь вечеринки «Пусто: пусто» проходят?

Те не соизволили осчастливить девушку ответом, а лишь важно кивнули головой. Люся этого и опасалась: должно быть, она, несмотря на все усилия, слишком непрезентабельно выглядит.

— Скажите, а почему тогда здесь людей так мало? — поинтересовалась она как можно более учтиво, чтобы вызвать симпатию неприступной охраны.

— Да к самому началу редко кто приезжает. Только ламеры, — пояснил один из швейцаров. — Ну что там у вас, показывайте, если внутрь хотите.

Люся показала руку и вошла в чугунную калитку. За ней началась мощеная дорожка, упирающаяся в красный шатер. В открытом шатре, несмотря на закончившееся бабье лето, было очень тепло: работали тепловые фонари. Люся поозиралась в поисках гардероба и не обнаружила такового. Пальто, курточки и даже меховые палантины висели на вешалках по углам зала без всякой охраны. «Ну на мое добро здесь вряд ли кто позарится— при таком выборе мой кашемирчик никому не приглянется», — успокаивала себя г-жа Можаева, вешая курточку на крючок.

Но сердце ее, конечно, все равно было неспокойно. Она решила далеко не удаляться от злополучной вешалки, а расположиться поблизости на красном диванчике. Люся уже пожалела, что приехала так рано: сейчас к ней наверняка начнут приставать алчные официанты, постоянно уговаривать что-нибудь заказать, деньги быстро кончатся, и бедной Люсеньке придется уехать, не увидев самого интересного.

Но, к удивлению г-жи Можаевой, никто не устремился к ее столику с меню. Осмотревшись, она заметила, что в зале вообще не видно официантов. Немногочисленная публика сама подходила к стойке бара и заказывала там еду и напитки. У Люси слегка отлегло от сердца, и она принялась изучать публику. Может быть, она и вправду была богатой, как пишут в газете, но особо шикарного впечатления на г-жу Можаеву не производила. Выглядели парни и девушки, как обычные студенты: джинсы, свитера, ботинки на толстой подошве. Попадались, правда, и гламурного вида девицы в тонких юбках и остроносых ботинках на шпильке, но их было немного. Люся сочла свою дислокацию очень выгодной: она сидела прямо под тепловым фонарем и потому не замерзала даже в своей трикотажной водолазке без рукавов. К тому же, с этой точки отлично просматривался весь зал, в том числе двери и небольшая сцена с микрофоном.

На сцене появился мужчина и объявил о начале турнира по домино, приглашая всех объединяться в четверки и брать костяшки для игры в баре. Также он сообщил, что на нижнем этаже клуба работает танцпол.

За несколькими столиками тут же началась игра, но Люсе не с кем было объединиться, ее в свою компанию тоже никто не позвал. И она, наплевав на охрану курточки, отправилась вниз. Там огромные атланты подпирали высокий потолок и смотрелись на собственное отражение в гигантском зеркале на противоположной стене. Играла ужасная современная музыка — та, которую Люся не любила и не понимала. Какие-то бесконечные ритмичные удары, разрежаемые звуками неясного происхождения. Мигали лампочки, подчас так часто, что движущиеся люди в этом мерцании выглядели как роботы. Но пиплу нравилось. Он странно подергивался в ритм какофонии, запрокинув головы. Г-жа Можаева предпочла бы, конечно, диско. Но такую музыку, наверное, уже не включают ни в одном столичном клубе. Люся встала в сторонке и принялась наблюдать за тусовкой, в надежде быть замеченной. Время шло, и г-жа Можаева все больше убеждалась, что она чужая на этом празднике жизни и надежды ее напрасны. И тут она заметила молодого человека такого же, как она сама, скучного вида. Заподозрив в нем товарища по несчастью, также впервые попавшего в этот бедлам, Люся решила привлечь его внимание.