Пустой человек

Девочка сидела молча, вглядываясь мне в лицо, словно искала там ответ на какие-то свои вопросы. Важные.

Потом решила одарить меня сокровенным знанием:

– А я – Наташа.

Чудесно! Вот теперь-то все изменится к лучшему и вообще пойдет на лад.

– Я тебе так скажу, Наташа: рановато ты к нам. Понятно?

Она послушно кивнула, не сводя с меня взгляда.

– Но тридцать семь таблеток – серьезная заявка, так просто не отделаешься. Придется тебе небольшую экскурсию устроить…

Я поднял ладони от столешницы и взял ее за запястья. Тонкие, как веточки. И кожа холодная. Резким рывком выдернул девочку из–за стола, одновременно вставая сам. Кухня вокруг нас растворилась в синеватой дымке, подул резкий ветер, немного потемнело. Как обычно, было ощущение полета, хотя это полная ерунда. Сколько раз уже проверял – не летаю. Однозначно, двигаюсь, но вряд ли вверх.

Под нашими ногами очутилась твердая, чуть неровная поверхность. По сторонам медленно проступали плохо оштукатуренные стены. Прибыли, я так думаю.

– Herr Fuehrer Block, haben wir ganz neu!

Точно, мы на месте. Характерное обращение к старшему по бараку, не промахнешься…

– Verdammt dieses Amt! Wir sind auf dem Boden und es gibt keinen Raum.

– Sieg Heil! Finden sie eine Ecke.

Ничего, разместите где-нибудь, не лайтесь.

– Вот что, Наташа… Поживешь тут немного, поймешь, за что держаться стоит, а что – суета сует. А потом я тебя обратно заберу, в сытые и спокойные времена. Ты даже и не запомнишь ничего, не переживай.

– Я… Не надо, я же хотела спро…

Не слушая, я отпустил ее руки и закрыл глаза. Раз-два-три, елочка, зажгись…

В моей комнате ничего не изменилось. Я поднял руку и посмотрел на часы. До вечера еще несколько клиентов, скорее всего, но сейчас есть несколько минут для отдыха. Работа у меня своеобразная, что и говорить. Конечно, можно было бы и прибрать Наташу сразу, в вечный покой, но она должна жить дальше. Так на облаках написано и в великой книге, которую никто не видел. Но девочка заслужила и то, как именно жить, сейчас и – потом.

Из-под часов и вверх к локтю по моей руке змеилась полоска цифр на память об Аушвице. Мы все заслуживаем то, что имеем.

Поверьте, мы все.

Ход тот мал

Антон шел по тропинке, загребая грубыми, не по размеру большими ботинками листву. Не шел даже, а брел. Точнее сказать – шаркал по лесу.

Сквозь сетку веток берез, осенними часовыми стоящих вдоль полоски земли, слева виднелось поле – голое по сезону. Вспахано было под пар, весной карантин, а потом… Так с прошлой осени и брошено, получается: год в топку. Унылая пора, очей… Да нет, с очарованием было туго. Хотелось побыстрее добрести до сторожки, сказать дяде Прохору, что его ждет председатель, выпить горячего чая – если предложит, конечно, и назад.

Поле все в ямах, видны оплавленные пятна земли, да и березы теперь не ровным рядом, есть в нем провалы, как в щербатом рту. Несколько повалено, обходить приходится.

А что делать – охота проходила и здесь.

– Кра! – неприятно резанув воздух, гаркнула с одной из веток ворона.

Шумно завозилась, сбивая вниз труху и наконец взлетела по своим птичьим делам. Антон остановился и, подняв голову, проводил ее взглядом, зябко потирая ладони. Ноябрь же, снег скоро ляжет, холодно. Ветер этот еще… Варежки бы, но вроде как рано.

– С-сука, – сказал он вслед птице. – Напугала, тварь!

На самом деле ворона – только повод выругаться, не в ней проблема. Да и напугать Антона с некоторых пор сложно, уж точно не птице это под силу. Когда появились охотники, а потом дичь, страшно было до одури, а потом… Потом притерпелся. Уснул душой, хоть и казался со стороны обычным деревенским мальчишкой – щуплым, лет четырнадцати на вид, в стеганой телогрейке, облезлом кроличьем треухе – сером, как та ворона, и в отцовских ботинках не по размеру.

А в глаза заглянуть – там как стекло на морозе. Непрозрачное все, льдистое.

– Срочно позови Прохора, срочно… Охотники вечером приедут, конечно, – бурчал он себе под нос, передразнивая председателя. Хотелось пнуть кучу листьев, да ботинок жалко – слетит, прыгай на одной ноге, ищи его. А в портянке, слишком толсто намотанной, чтобы хоть как-то удержать обувку, на листья наступать не хотелось. Промокнет – и ходи потом, терпи. Земля уже мокрая. – Чего спешить? Никуда мы не денемся… Ни дядька, ни я. Ни сам председатель, язви его под дых.

Это да. Деревня их, со смешным названием Чебарьки, окрестные поля, речка, кусок леса, где и сидел сейчас в сторожке дядя Прохор, теперь – словно Зона из старых фантастических книг. От отца две полки таких осталось – «сталкер» там, «метро», стиксы всякие. Про выживших, про мутантов, радиацию и сбор хабара. Антон и сам их перечитал, и приятелям давал. В практическом смысле ничем не помогло, конечно. Да и не могло бы помочь, зато удивление вызвало – кое-что авторы с незнакомыми фамилиями угадали здорово. Точно. Особенно про…

– Кра! Кра!..