Пустой человек

Вот неуемная тварь, так и кружит неподалеку. Каждому ясно станет, что есть кто-тона тропинке. Правда, бояться некого: волков в лесополосе отродясь не было, а теперь и не будет. Откуда им взяться? Ни лис, ни кабанов, одни птицы остались в лесу. Люди-то в деревне – и те наперечет. И коровы опять же на ферме так и сгинули, за них мать сперва переживала больше всего. Потом привыкла, конечно. На все Чебарьки две коровы осталось – у бабы Зои и у Степановых. Бабка ничего, иной раз угощала молоком, а Степановы – жлобы, конечно. Творог на продажу, сыр на продажу.

Куда им эти деньги теперь? Верят, что все как раньше станет, не иначе. Оптимисты.

Антон свернул с тропинки вправо, углубился в лес. Березняка здесь не было, только темные дубы местами, ольха и осины. Мрачно, но где оно теперь весело?

Ветки на ветру поскрипывали, шуршали.

До сторожки рукой подать. Раньше бы лай Верного было слышно, но охотники собак не любят, всех забрали первым делом, вот и дядя Прохор, даром что вдовец, совсем один остался. Иной раз кажется – он сам готов завыть от тоски, но нет – крепится. Сидит сейчас там один как сыч, но к людям идет редко. Только если зовут, или когда еда кончается: в лесу по осени ничего уже не найдешь.

– Кра!

Ну не сволочь, а? Подлетела поближе и прямо над головой каркнула.

Антон сплюнул, стараясь не ругаться зря. Это только городские матерились напропалую, словам меры не знали, а он – не такой. Почти взрослый же, надо солидно себя вести. Городские… Интересно, у них там изменилось что–то, или они и не заметили, что нет в жизни больше никаких Чебарьков? Никто и не пытался искать?

Не верится что-то. Там же и полиция, и армия, и ученых всяких куча, должны ведь заинтересоваться, куда полторы сотни граждан подевались. Вместе с землей и лесом.

С того летнего дня, когда Мишка-танкист бежал по центральной улице с криками: «Замуровали, демоны!» прошло четыре месяца. Понес его черт на тракторе за бутылкой в соседнюю деревню, а дорога обратно и привела. Мишка на предмет выпивки человек был упрямый, трижды еще попробовал. Через мост и до пригорка – без проблем, а дальше снова оказывался на въезде в Чебарьки со стороны поля. И ведь не спятил, видели его, как он гонял на тракторе туда-сюда, просто до его воплей и внимания не обращали.

Хотя нет, не с этого началось: сперва свет выключился. Электричество иссякло, в смысле, но это дело привычное, пару раз в месяц так бывало и раньше, особенно в ветренную погоду.

Сначала подумали, опять у Мишки белая горячка, слишком уж часто прикладывался к бутылке. Но потом, когда председатель расспросил, задумался, взял его с собой и увез на «ниве» в сторону райцентра, а потом появился с другой стороны, перепуганный не меньше Мишки, и остальным не по себе стало.

Поля, дорога, столбы с проводами, лесок на горизонте – ничего никуда не делось. Только уехать, уйти – и даже уплыть, Степанов-старший вон пробовал на моторке – никуда больше не получалось. Как ножом кто вырезал неровный кусок пирога, замкнув все пути-дороги в кольцо. Идешь на север – вернешься в деревню с юга. И так везде, хоть по дорогам, хоть по лесу, ломая ветки и чертыхаясь. И, главное, никто самой этой границы, когда направление «от» превращалось в путь обратно, не замечал.

Стали Чебарьки сами по себе. Эдакая станция из книг про метро, только на поверхности.

Без фермы, без связи с внешним миром, ясен пень, без связи – мобильники дружно показали отсутствие сети, интернета и прочего GPS. Бах – и все. А потом батарейки в них сели, и вовсе ничего проверить нельзя стало. Словно мало было весны и начала лета, когда считай вся планета на карантине сидела, а тут еще это!

В деревне с голоду помереть сложно, хотя и ферма, и, главное, электричество бы не помешали. Да и бензин с соляркой стали дефицитом. Председатель пешком ходить приучился, уже хорошо, а то все «нива» да «нива». Похудел, загорел. Подсобные хозяйства у всех, выжили потихоньку. Поле, конечно, так и осталось необработанным: лошадей мало, а на себе плуги с боронами тягать – не дожили еще до эдакого средневековья.

Были и плюсы во всем этом.

Небольшие, но тем не менее: сосед Никита, замучивший всех вокруг своими пьяными гулянками, накануне уехал в райцентр к кому-то из друзей, да так и не вернулся. Отец Антона, правда, тоже там остался… Но здесь ничего не поделать. И так его последние годы мало видел, на заработках батя: строительство, отделка. Где-то он сейчас, как…

Хуже всего было с обувью и одеждой. Антон вырос за лето, вон, даже ватник маловат стал: и в плечах тянет, и рукава коротки. Отцовы куртки совсем большие, он в них на пугало похож, рано носить. А ботинки – пришлось, вырос из своих напрочь. Берцы бы, там хоть шнуровка высокая, но уж какие нашлись.

Раньше бы на полдня в райцентр съездили, купили, а теперь… Эх.