Пустой каприз

Мужчина поднес ее руку к губам и прикоснулся к пухленьким пальчикам. Однако, даже когда он целовал Эйзе, мысли его были далеко. Его бывшая жена умела каким-то странным образом забираться ему под кожу, не давая спокойно жить. Она поглощала все его мысли и чувства, не прилагая к тому особых усилий. Это у нее здорово получалось, надо отдать ей должное.

Дейзи после их ухода тоже думала о бывшем муже. Пытаясь отвлечься, она стала разбирать чемодан Пита, раскладывать вещи по полкам шкафа и расставлять по местам игрушки.

Ей было неуютно здесь. Отец Йоста умер за два года до того, как она познакомилась с будущим мужем, но дом все еще хранил дух покойного Франца ван Бюренна. В сущности, она никогда в этих стенах не чувствовала себя хозяйкой. Особенно остро Дейзи это ощутила, когда Йост покинул фамильное гнездо, оставив их вдвоем с Питом.

Несколько месяцев она жила в этом огромном доме, старательно делая вид, что у них с мужем все прекрасно, отчаянно сражалась тем самым за будущее своего сына, который должен был вырасти под крышей отчего дома и в дальнейшем пользоваться всеми привилегиями клана ван Бюреннов. Но сделать это было гораздо легче в мыслях, нежели осуществить на деле.

Однажды настал момент, когда притворяться перед собой и окружающими уже не было сил... Еще до отъезда мужа Дейзи не могла больше пяти минут находиться с ним в одной комнате, не имея возможности сказать хотя бы пары слов. Она также устала делать вид, что увлечена светской беседой в то время, когда он любезничал в другом углу с какой-нибудь смазливой девицей. Дейзи страдала, наблюдая за тем, как он ходит, работает, смеется, разговаривает с другими женщинами, прикасается к ним, даже когда просто усаживает их в машину...

Ее саму Йост постоянно старался низвергнуть. Усталость или веселье жены, даже ее беременность — все становилось поводом для беспощадной атаки с его стороны. Дейзи казалось, что она передвигается по минному полю, когда шаг влево или вправо может означать конец. Поэтому старалась шевелиться как можно меньше. В конце концов Дейзи привыкла внутренне сжиматься, стоило лишь мужу бросить на нее взгляд.

В итоге она окончательно перестала выносить его общество. Месяцы жестоких перебранок и жизнь в постоянном напряжении сделали свое дело. Он стал ей отвратителен.

Дейзи понимала, что все их знакомые с любопытством ждут завершения истории. Конечно, именно ее считали виноватой в том, что брак не сложился. А она все тянула и тянула, откладывая очевидное решение. Дейзи считала, что делает это ради счастья своего малыша. Она старалась выглядеть веселой и счастливой. Внутри же у нее был холод и глухое отчаяние...

Девять месяцев они с мужем прожили отдельно друг от друга, встречаясь лишь на светских мероприятиях. Потом ей надоел этот цирк, и она уехала в Англию, бросив Амстердам, дом Йоста в Остерлоо и самого Йоста.

— Давно ты тут сидишь?

Голос Йоста заставил ее вздрогнуть. Она не заметила, как он вернулся. Дверь в свою комнату Дейзи приоткрыла, чтобы в случае чего можно было услышать Пита. Поэтому бывший муж появился на пороге словно привидение.

— Питер спит, а я уже почти все закончила, — ответила Дейзи.

Она сидела на краю кровати у распахнутого чемодана Пита.

— Что-то ты рано, — заметила она.

— У меня завтра в семь утра встреча, — ответил Йост.

Значит, завтра с утра времени для сына у него опять не будет, подумала Дейзи и закусила губу.

— Эта встреча была запланирована несколько недель назад, я не мог ее отменить.

— Разве я что-нибудь сказала? — вскинула она голову.

— Зачем тебе говорить? Я не разучился читать по твоим глазам. Ты считаешь, что с утра мне надо быть дома. Считаешь, что я должен отменить все дела и быть с тобой, если ты приехала.

Она видела, что он начинает злиться. Чувствовала это кожей. Ощущение было почти осязаемым, физическим. Что-то темное, тяжелое обволакивало ее. И Дейзи решила не спорить.

— Я не считаю, что ты должен бросить все, раз я приехала, — устало сказала она.

— Вот и отлично, потому что в любом случае я этого бы не сделал. В сентябре мы будем отмечать семидесятилетие «Улисса». Это очень для меня важно. И не только для меня и команды, но и для всей Голландии. Вы там, в своей стомиллионной Британии, не понимаете, что значит для маленькой скромной страны осознание того факта, что у нас самый сильный футбольный клуб в Европе, а может быть, и в мире.