Пустой мир. Кровь и честь

– Кроме разоренного порта, – протянул Эдвард, – постарайтесь выманить их на открытое пространство, – приказал он, указывая на вражеские корабли, все еще находящиеся в смятении и бессистемно разлетаясь из разрушенных доков, – нам не нужны лишние разгромы верфей… Есть атаковать сейчас, большая часть портовой зоны окажется под огнем… разрушения будут колоссальными…

– Господин, мы можем их перебить так и не выпустив из порта, – запротестовал Де Кастери, – да, конечно, будут дополнительные разрушения причалов и доков, но данный подход гораздо эффективнее, нежели втягивание в артиллерийские дуэли в кораблями противника в открытом пространстве, – он попытался добавить еще что-то, но барон в данном вопросе был непреклонен.

– Капитан, я повторяю, дайте им выйти из порта, после чего займемся их уничтожением, – твердым тоном сказал Эдвард, не приемля никаких возражений, – я не собираюсь окончательно добивать Самрийские верфи только из-за того, что таким образом мы потратим меньше снарядов. И главное, наша цель корабли, а не сами верфи, или вы опасаетесь, что мы не сможем с ними расправиться в честном бою? – одарив своего офицера жестким взглядом, указал на голограммное изображение, где постепенно выстраивалась эскадра противника.

– Нет, никак нет, – щелкнул сапогами Де Кастери, – сделаем как будет приказано, – он кивком головы попрощался и спустился с капитанского мостика к связистам, передать новый приказ барона.

Еще не совсем понимая, почему противник внезапно сбросил скорость и дал время для подготовки, остатки недавно мощной эскадры воспользовались полученной передышкой, перегруппировавшись и перестроившись в боевой порядок, понеся существенные потери и лишившись почти трети кораблей. Наемники уже не были уверены, что стоит ввязывать в бой с неизвестным противником, потеряв инициативу и вынужденные столкнуться с превосходящими силами. Им обещали разграбление практически беззащитной колонии, для чего необходимо только смять сопротивление небольшой эскадры тристанцев, но про то, чтобы их начнут уничтожать прямо в вольном порту, не было сказано ни слова, а умирать, да еще и за чужие, к ним никак не относящиеся, интересы, никто не горел желанием.

Два корвета, видимо, решив не рисковать в столь опасном бою, начали спешно отступать к ближайшей точке прыжка, отколовшись от остального соединения, но, как оказалось, таинственный противник не собирался никого выпускать. Пять вражеских корветов начали преследование, поддерживаемые группами перехватчиков. Юркие и подвижные пятиместные аппараты, несшие пушечное и бомбовое вооружение, прорвавшись сквозь зенитный огонь и атаковав отстающий корабль, нанеся серьезные повреждения основному двигателю и почти уничтожив один из рулевых, из-за чего скорость его резко упала, и меньше, чем через десять оказался в зоне поражения орудий корветов противника. Отчаянно отстреливаясь и пытаясь маневрировать, корвет еще жил несколько минут, прежде чем многочисленные попадания импульсных и плазменных орудий, буквально рвавших его лишенное дефлекторов бронирование, вызвали детонацию реактора и боеприпасов. Наемник исчез во вспышке взрыва, а его товарищ почти успел дойти до того места, где возможен переход в прыжок, но в последний момент получил попадание торпеды, сброшенной с одного из перехватчиков, точно в сопло основного двигателя. Взрыв двигателя практически разорвал кормовую часть корвета, и потерявшее управление судно перешло в дрейф, чуть позже так же оказавшись под перекрестным огнем преследователей.

Пока уничтожались убегающие корабли, основные силы втягивались в схватку на расстоянии меньше десять тысяч километров до верфи, для подобных сражений практически минимально допустимое. Наемники, видя судьбу товарищей, решили идти на прорыв, надеясь, что хоть кому-то удастся прорваться сквозь строй вражеских кораблей и успеть уйти в прыжок.

Первыми в артиллерийскую дуэль вступили корветы, дав еще один залп из торпедных аппаратов, заставляя идущие навстречу друг другу корабли менять маршруты, маневрировать и сбивать прицелы. Фрегаты и крейсера выпустили отряды штурмовиков и перехватчиков, принявшиеся сбивать летящие к кораблям торпеды, и небо между эскадрами расцвело многочисленными взрывами и длинными очередями из скорострельных пушек и излучателей. Одноместные истребители различных модификаций вступили в яростный и жестокий бой, в котором нельзя было допускать ошибок, и даже малейшая оплошность могла показаться фатальной. Может быть, из-за этого у пилотов этих авиамашин всегда была традиция оставлять свою номерной знак на борту корабля, оставляя либо технику, либо инженеру своей стальной птицы, чтобы потом забрать по возвращении, если оно, конечно, вообще будет.