Пустошь, что зовется миром

Явно для того, чтобы никто не напивался в свободное время, по крайней мере на флотскую кредитку. Все были трезвыми, и потому, когда она вошла, все взгляды обратились на нее. Это доставило ей удовольствие. Три Саргасс могла представить картину, которую являла собой: специальный уполномоченный министерства информации с котенком на плече и в кораллово-оранжевой форме, столь яркой среди моря серых с золотом флотских форм. Абсурдная картина. Возможно, угрожающе абсурдная.

– Привет, – весело сказала она. – Какая еда здесь самая-самая? Для меня и еще для этого… существа.

После этого наступила тишина, чреватая звуком. Три Саргасс ждала, когда эта тишина расколется – так всегда происходило. Любопытство и интерес побеждали каждый раз, если ей хватало терпения, и она в достаточной степени демонстрировала браваду.

И все же десять секунд ожидания были мучительны. Потом женщина, сидевшая в одиночестве у не-барной стойки, сказала:

– Жареная лепешка с лапшой. Откуда у вас котенок, уполномоченный?

На ней были знаки различия квеквелиху, офицера-специалиста по одной из дисциплин. После ее слов весь не-бар вздохнул с облегчением.

– Его дал мне адъютант, – сказала Три Саргасс и села на пустое место рядом с квеквелиху. – Хотите его взять? Он кажется таким душкой, хотя когти у него острые.

– Нет, каураанский котенок мне определенно не нужен, – сказала квеквелиху и протянула к ней руки.

Три Саргасс почувствовала резкую боль осознания: эта женщина точно знала, как вести разговор, как сочетать удивление, смятение и щедрость, чтобы мгновенно вызвать доверие. Как это мило! Перед ней был опытный переговорщик! Все равно что найти сестру-асекрету на флотском корабле. Она осторожно сняла котенка с плеча, посадила на колени квеквелиху, где тот сразу же принял яйцевидную форму из удовлетворенно вибрирующей черной шерсти и когтей.

– Меня зовут Три Саргасс, – сказала она, как только освободилась от обузы в виде котенка. – Вы серьезно про лепешку с лапшой? Или пытаетесь поставить в неловкое положение агента министерства информации, вызвав у него капсаициновое отравление?

– Нет, про лепешку я серьезно, если только вы как-то особенно не подвержены капсаициновым отравлениям, уполномоченный. – Квеквелиху изобразила поклон над пальцами, не потревожив при этом котенка. – Четырнадцать Костыль, с разведывательного артиллерийского корабля «Девятое цветение острия ножа», Десятый легион. Мы не травим агентов. Разве что в случае крайней необходимости.

«Девятое цветение острия ножа» был тем самым кораблем, который принял передачу отвратительных чужеродных звуков. Может быть, Три Саргасс все-таки выбрала правильное место для отдыха, даже несмотря на отсутствие здесь алкоголя.

– Спасибо, – сказала она несколько более дружелюбным тоном, чем прежде, и принялась разглядывать Четырнадцать Костыль, которая пыталась понять, за что же ее благодарят. На это ушло не слишком много времени. Определенно рядом с ней сидел опытный переговорщик, даже шпион! Флотский шпион, что, впрочем, не имело значения.

– Вы используете эту запись, – сказала Четырнадцать Костыль. – Ту, которую «Острие ножа» сделал, перед тем как нас загнали сюда. Вот свезло так свезло, уполномоченный. Я говорю на пяти языках и могу точно сказать: эта фигня никакой не язык.

Три Саргасс кивнула.

– Я это заметила, – сказала она. – Но у министерства привычка изъясняться с неизъяснимым, так почему бы не попробовать?

– Уж лучше вы, чем мы.

– Пять языков! Как вы ими пользуетесь на артиллерийском разведчике?

Ее вопрос был искусно сформулирован. Это напоминало игру в амалицли с новым соперником, когда ты оцениваешь его игровые навыки и скорость, но только словами. Именно этим и занималась сейчас Три Саргасс – и насколько это было легче, чем думать о Махит Дзмаре.

Четырнадцать Костыль неполным, удивленным движением пожала плечами и сказала:

– Мы разговариваем – вот что мы делаем. Даже во Флоте. Разговоры вовсе не зарезервированы для одних агентов разведки.

Она принялась гладить каураанского котенка, и он замурлыкал так громко, словно хотел стать двигателем звездного корабля, когда вырастет.

– О, я слышала, что Третья Ладонь Флота очень хорошо умеет разговаривать, – сказала Три Саргасс, точно повторяя движение плечами собеседницы. Она удивилась, от души удивилась, когда лицо Четырнадцать Костыль стало неподвижным, бесстрастным и холодным.

– Не только Третья Ладонь, – сказала она.

– Простите мое невежество, – сказала ей Три Саргасс, оставляя Четырнадцать Костыль шанс объясниться. Она подозревала, что та не сможет противиться желанию. Три Саргасс затронула какой-то нерв, какое-то место гордости в самой сердцевине собеседницы, и та принялась защищать его, а Три Саргасс узнала что-то новое для себя.

– Мы – Десятый Легион, а не Третья Ладонь, – сказала Четырнадцать Костыль. – Нам не нужны политические офицеры для выполнения нашей миссии, если вы меня понимаете, уполномоченный.