Пустошь, что зовется миром

– Все они, – сказала она. – Но иногда саду, чтобы оставаться здоровым, требуются сторонние прививки. Спроси об этом у своего наставника по биологии, если найдешь время в перерыве от выведывания, что думает Три Азимут о Махит Дзмаре.

Такой сторонней прививкой не мог быть никто иной, кроме Три Азимут. Может быть, это означало, что Девятнадцать Тесло все же доверяет ей. Или считает, что та будет на своем месте во время войны, а это совсем не одно и то же.

Он кивнул.

– Я попытаюсь, – сказал Восемь Антидот. Он понял, что стал шпионом императора, прежде чем успел стать кем-то еще, кроме наследника императора. Остальное он мог додумать потом. Он вовсе не был глуп. Он читал разные стихи. Он найдет стих про ядовитые цветы и разберется в этом.

* * *

Когда голос смолк полностью – пораженный жарой скрежет, выжатый из попыток петь и удушающего воздуха без капли влаги, – она, Три Саргасс и инородец, которого они называли Второй, в отличие от его более высокого и спокойного товарища, которого они нарекли Первый, имели общий словарь из приблизительно двадцати слов. Большинство из них были существительными или чем-то, похожим на существительные. С существительными было легко. Можно было показать на предмет и назвать его, потом инородец называл его на своем языке. Так у них получился «энергетический пистолет» (или «оружие»), «ботинок», «вода», «песок» и то ли «цветок», то ли «рисунок», то ли «тень» в зависимости от того, понимал ли Второй и в какой степени, что такое репрезентативные предметы.

Еще они узнали несколько глаголов, но все они были лишены точного смысла. Был глагол «пить», или Махит только надеялась, что речь идет о глаголе со значением «пить», потому что он мог значить также и «поглощать», «усваивать» или даже «выполнять какое-либо действие по команде». Второй использовал высокий и ворчливый звук, произнося это слово, когда хотел, чтобы она или Три Саргасс повторили то, что он говорит. Может быть «пить» означало как воду, так и концепции. «Принимать внутрь». Другие их глаголы тоже были весьма туманными: что-то вроде «летать», «приземлиться» или «пилотировать космический корабль». И что-то еще, вероятно, имевшее значение «остановиться». Впрочем, этот звук необязательно был глаголом. Может быть, он просто передавал отрицание – «нет», «ничто», «не это». Или угрозу: «не продолжай, или тебе будет плохо». Второй дважды угрожающе поднимал на них когти. Один раз, когда Три Саргасс подошла довольно близко к нему и протянула открытую ладонь – Махит подумала о яде, о контактном яде, обо всех способах, какими тейкскалаанцы могут проникнуть под кожу, – но в ответ увидела оскаленные зубы, услышала этот звук и почувствовала когти на своем горле, отчего отскочила назад, бледная, как стекло. Второй раз, когда один из солдат эскорта вышел из тени гобелена с водой для них, оба – Первый и Второй – произвели звук «нет» и сопроводили его резким криком, отчего солдат поперхнулся, уронил емкость с драгоценной водой, и она пролилась в песок.

Махит, глядя, как исчезает в кремниевой пыли планеты Пелоа-2 темное пятно влаги, хотела было передать смысл слова «расточительность», но у нее и близко ничего не получилось. Инородцы тоже смотрели, как исчезает вода, но не реагировали на это каким-нибудь понятным для нее образом, за который можно было бы зацепиться эмоционально или лингвистически. Может быть, вся их планета представляла собой пустыню? Привычны ли они были к бесполезным тратам? Была ли у них вообще концепция «утраты»?

Другая проблема состояла в том, что, насколько о том могли судить она или Три Саргасс, они изучали не язык. Они изучали пиджин. Ни одно из тех слов, которые они сумели выявить в разных контекстах, не существовало в виде каких-либо словоформ, изменений по высоте произнесения или по силе звучания. Ни один из глаголов не был связан с предметами, не имел времени и не ссылался на будущее, прошлое или прошедшее, не обозначал завершенное или незавершенное действие. Все они представляли собой некие сущности, никак не связанные со всем, что их окружало. Еще больше удручало то, что, как они ни старались, им так и не удалось установить, существует ли у инородцев концепция имен или вообще представление о собственном «я». Ни местоимений, ни именных знаков, ничего. Никакого «я».

Махит с усталой иронией подумала: «А насколько широка тейкскалаанская концепция «вы»?» Вопрос, который она тысячу раз задавала в Городе, но задавать его здесь не имело никакого смысла. Если у этих инородцев и была какая-то концепция «вы», то совершенно расплывчатая.

Но хуже всего было то, как Первый и Второй коммуницировали между собой: они явно коммуницировали, но при этом не использовали никаких звуков – ни слышимых вибраций, ни этих пиджин-слогов. Они коммуницировали беззвучно и в абсолютном понимании. Эти инородцы общались между собой совсем не на том языке, которому обучали теперь Три Саргасс и Махит Дзмаре.