Пустошь, что зовется миром

– Ладно, – сказала она. – Я думаю, Восемь Антидот, что посол Дзмаре – одна из тех людей, которые способны дестабилизировать любую ситуацию, в какой они оказываются. Это мое профессиональное мнение. Я сообщаю вам об этом, чтобы вы начали узнавать, как выглядят такие люди и как они ведут себя. Вы слушаете?

Он кивнул. Молча.

– Станете постарше – будете замечать их повсюду в Тейкскалаане, – продолжала она. – Здесь, во дворце, в Городе, на любом корабле, на котором будете служить, если поступите во Флот. На любой планете и в зародыше любой катастрофы. Как минимум кто-то один из них там непременно присутствует. У этих людей могут быть худшие или лучшие намерения. Они могут быть умными, могут быть примечательно глупыми, могут быть варварами или нашими гражданами, но они, ваше сиятельство, всегда, обязательно – люди, которые ставят свои желания и потребности выше Тейкскалаана. Они начисто лишены какого-либо чувства преданности. Они меняют место и меняются.

– …И Дзмаре – одна из них? – удалось вставить ему.

– Подумайте: она появляется, нарушает кристально хрупкий мир между министерствами, фигурирует в сводках новостей, пишет одно-два стихотворения, проводит своего патрона в императоры – а потом исчезает. Нет, я не говорю, что Ее Великолепие – плохой выбор. Ее Великолепие была идеальным выбором, и я готова поклясться в этом в храме солнца, готова тут же вскрыть себе оба запястья! Но вот Дзмаре снова появляется, причем на поле боя, и я тут же получаю секретный доклад от одного из капитанов Флота о возможном нарушении верности другого капитана. Яотлека, ни больше ни меньше. Эта Дзмаре – деструктивная личность, хочет она сама того или нет.

– Как вы распознали ее? Как вы научились распознавать таких, как она? – спросил Восемь Антидот, сам не зная, почему спрашивает. – Я встретил ее в саду, когда она была здесь. Ей нравились дворцовые певчие. Думаю, она была пьяной… и грустной.

Три Азимут кивнула.

– Она вполне могла быть и пьяной, и грустной. Она же была варваром при дворе. Дзмаре не похожа на человека, который сознательно несет зло Тейкскалаану, во всяком случае, не напрямую. Это нормально, малыш, что вы не думали о ней в таком качестве. Я это делаю потому лишь, что такова моя работа с давних пор – замечать подобных людей и ситуации, создаваемые ими.

– Для этого и существует министр войны?

– Звезды небесные, нет, конечно! Министр войны нужен для того, чтобы военное превосходство Тейкскалаана продолжалось вечно и беспрерывно. Выявлением деструктивных личностей я занималась, когда была военным губернатором системы Накхар.

Система Накхар. Восемь Антидот знал, что за время правления Три Азимут там не было ни одного бунта – в системе Накхар, где бунт случался приблизительно каждые семь лет. Но это было до прибытия туда Три Азимут.

До того как Три Азимут обратила внимание на деструктивных людей и приняла меры, чтобы они перестали быть деструктивными.

* * *

Махит помнила это ощущение – чувство, будто тебя переносит от одного момента к другому, и это происходит в яркой дымке изнеможения, бравады и культурного шока. Так происходило каждый раз после полного погружения в тейкскалаанскую атмосферу. На корабле Флота эта атмосфера была такой же густой, как и в императорском дворце, – и такой же отравленной. Словно в тейкскалаанском воздухе присутствовал некий загрязнитель, столь же всепроникающий и мозгодробительный, как жара на Пелоа-2. Махит чувствовала себя так, будто летела, ничем не ограниченная. Она только что закончила переговоры – насколько это можно было назвать переговорами ввиду языковых ограничений – с некими невразумительными существами…

<Ты о ком – об инородцах или о яотлеке?> – пробормотал Искандр. Он тоже летел – об этом свидетельствовал его забористый смех. Призрак ее поврежденного имаго давно так ярко не проявлялся в их тройственном союзе.

«Об обоих», – сказала Махит; дверь отведенного им с Три Саргасс помещения закрылась с пневматическим шипением, когда они вошли. Махит все еще вибрировала, все еще радостно торжествовала и одновременно приходила в ужас. Но сейчас, оставаясь вдвоем с ее бывшим координатором по культурным связям, а теперь с партнером в переговорах, знавшей о ней все и ничего, она видела приближающееся изнеможение. Точку, за которой ей ничего не нужно будет делать, где тишина и покой обвалятся на нее, как неожиданный скачок гравитации.

– Спасибо, – сказала Три Саргасс, ее голос громко прозвучал в тишине, где единственным звуком был шепоток корабельной системы очистки воздуха.

Махит этого никак не ожидала.

– За что? – спросила она, повернувшись к Три Саргасс, которая по-прежнему выглядела неважно: серая кожа на щеках, впавшие глаза, вся в напряжении и подавляемой эйфорической истерике.

– Ты смогла пропеть им их собственные звуки, – сказала Три Саргасс. – Мне бы и в голову такое не пришло. Максимум что-нибудь другое и не так сразу. И смотри, чего мы добились, ты только подумай, Махит! Ни одно человеческое существо, кроме нас, никогда еще не говорило на этом языке. Мы единственные.