Пустошь, что зовется миром

– Я, конечно, собираюсь лететь с ней, – сказала Махит. Искандра обуяла беспечная непоколебимость, которой, как она считала, он научился у Девятнадцать Тесло. Не стремительная импульсивность, свойственная Махит, а расчетливая вера в неизбежный успех. Она позаимствовала эти качества у Искандра. – Вы сконструировали войну с целью заманить Тейкскалаан в ловушку, советник Тарац, вы и мой предшественник, хотя сам он не хотел этого. Война уже идет совсем рядом со станцией, в нашем секторе, но вы, советник, не желаете ее замечать.

– Вы хотите сказать, пока не желаю замечать.

<Он непробиваем, – сказал Искандр в ее голове. – Согласись с ним и давай дальше>.

– Именно это я и имела в виду, – сказала Махит Тарацу, твердо и невозмутимо. В надежде, что невозмутимость возьмет на себя Искандр, чтобы сердце не колотилось в груди как сумасшедшее, а горло не перекрывал спазм. – Я отправляюсь с этим уполномоченным на войну и буду там вашими глазами. Буду глазами Лсела, раз уж не могу сейчас быть в Городе.

Давным-давно у Тараца, возможно, и был бархатный голос, но весь бархат давно истерся, и теперь его голос звучал резко:

– Если вы собираетесь сделать это для меня, Дзмаре, то знайте: я не допущу, чтобы вы спрятались от меня, как спрятался Искандр.

– В том, что касается этих действий, у нас с моим предшественником в настоящий момент полное единогласие. Она усмехнулась еще раз усмешкой Искандра. Растягивание щек становилось все более приемлемым. – Полный и точный отчет обо всех военных действиях Тейкскалаана, Советник. Все, что мне станет известно. И аналитика. Все.

«Позволить мне снова быть полезной, чтобы меня стоило защищать».

– Это начало обещания. – Его руки двигались, подчеркивая форму и смысл слов – изуродованные артритом, но в то же время изящные в своих движениях. – Все, что увидят ваши глаза и сможет прокомментировать ваш аналитический ум, – это хорошо. Но зачем наблюдать за этой войной, если это ловушка, как вы говорите? Я не садист, Дзмаре. Меня не волнуют подробности поражения Тейкскалаана.

Она постаралась оставаться бесчувственной к вспышке злости Искандра. Постаралась не думать о запахе можжевелового джина, о том, чтобы привести монстра к смерти.

– Но при этом вы согласились встретиться со мной, – сказала она. Придется разыграть гамбит: если Тарацу не нужны ее глаза, то что же ему нужно?

– Согласился, – сказал советник по шахтерам. – Вот думаю, что еще вы можете сделать для меня, Махит Дзмаре, когда будете находиться на тейкскалаанских кораблях? Вы неплохо поработали, повернув политику Жемчужины Мира на наше благо, как и должны были это сделать.

– Что может пойти нам во благо больше, чем происходящие теперь события, советник? – осторожно задала вопрос Махит.

Короткая неприятная вспышка улыбки исказила лицо Тараца.

– Ничто. Абсолютно. Отправляйтесь на войну, Дзмаре. Отправляйтесь на войну, и если вам представится благоприятная возможность, то, конечно, направляйте политику Флота таким образом, чтобы Тейкскалаан продолжал войну. Продолжал, оставаясь не в состоянии победить. Не в состоянии отступить.

– Каким образом, – начала было Махит, потому что проще было спрашивать «каким образом», а не «зачем», не признавать вслух, что если она хочет ускользнуть от хирургов «Наследия», то ей придется заняться делами, которые будут способствовать ослаблению и гибели Тейкскалаана…

<Или по меньшей мере убеди Тараца, что мы готовы на это, – злобно сказал Искандр. Ее руки загорелись невидимым невропатическим огнем. – Мне десять лет удавалось убеждать его, что я все еще целиком и полностью его агент. Твои способности не уступают моим>.

– У вас же есть некоторый опыт саботажа, не так ли? Я думаю, вы справитесь.

Интересно, подумала Махит, что бы он стал делать, наблюй я ему на стол. У нее возникло ощущение, что это вполне может случиться.

– Разве наши послы в Тейкскалаане не действовали исключительно в интересах станции Лсел? – выдавила она, и ей показалось, что это прозвучало как согласие.

– Мммм, – Тарац задумался, словно взвешивал ее и Искандра, измерял глубину их интеграции, степень, в какой ей можно доверять с учетом двадцати лет общения ее с имаго. Она молчала. Поймала его взгляд и не опускала глаза.

Наконец он сказал:

– Продолжайте в том же духе. Вам нужно на шаттл успеть, посол.

Махит вдруг охватило какое-то особенное дезориентирующее чувство чужой победы. Это чувство прошло по ее симпатической нервной системе и навеяло страх. Триумф Искандра, довольного, что им удалось уйти, готового дать обещание и нарушить его.

В том, что она сможет нарушить это обещание, Махит не была столь уверена. Совсем не была.

* * *