Пустошь (СИ)

Младший Учиха поднял руку с зажатой в ней бутылкой, пристально глядя на брата, а тот неожиданно взял её и сделал большой глоток.

- Наруто умер, - до ужаса спокойно сказал Саске.

Горько, обжигающе.

- Иди сюда, - тяжело вздохнул Итачи, за плечо притягивая брата к себе, чтобы обнять одной свободной рукой за слишком тонкую спину, не прогнувшуюся даже под тяжестью этого прикосновения. Странно ровный, выточенный из белого мрамора, который должен был стать чьей-то надгробной плитой.

***

Ночь. Она никогда не была такой одинокой.

Даже то, что Итачи неизменно сидел молча, смотря в одну точку и думая о чём-то своём, не приносило былого ощущения живого существа рядом. На виски давило, и мебель в комнате медленно оплавлялась.

Воск. Декорации из воска.

Потом Итачи забрал бутылку, допивая то, что осталось на донышке. Он отставил её в сторону, на журнальный столик перед ними. И взгляд невольно притянул этот матовый кристалл, дышащий алкогольными парами в своих прямых гранях.

Саске крутил в пальцах истерзанный виноградный росток, который оседал на пальцы влажным, мёртвым соком. Поднялся, пошатнувшись, но всё-таки сумел дойти до книжной полки во всю стену. Дрожащие пальцы с нажимом прошлись по корешкам книг, останавливаясь на подходящей: золотистый переплёт, изумрудная обложка. Почему-то именно она легла в руки невесомым грузом, открылась ровно посередине, принимая в себя росток.

Брюнет усмехнулся, проводя пальцами по чуть шероховатой поверхности страницы. Буквы плясали под взглядом, прыгали и норовили порезать сетчатку, поэтому Учиха резко захлопнул книгу, тут же вставляя её обратно, в образовавшуюся прореху меж остальных бумажных историй.

И вновь вернулся к дивану, опускаясь на ковёр, вытягивая ноги и замирая.

Он чего-то ждал…

А комната постепенно наполнялась серым светом, лившимся из большого окна, за которым постепенно гасли фонари, начинали сновать машины. Пару раз проехал почтальон, но он не остановился рядом с их калиткой…

Звонок телефона раздался, когда солнце во всю било своими лучами в окно, а Итачи, кажется, задремал, уронив голову на диванную подушку.

Парень потянулся за телефоном, бездумно нажимая кнопку приёма и поднося тонкую пластинку к уху. Он поймал себя на мысли, что хочет услышать совершенно другой голос, который заявит что-то глупое, незначительное…

Но в трубке заговорила Цунаде:

- Старое кладбище. Похороны сегодня, Саске. Его родители…они не хотели, чтобы ты там был, но…Джирайя убедил их…

Учиха не дослушал, отбросив телефон на диван.

Похороны.

Сердце забилось сильнее, будто бы его начали подгонять кнутом. Его вновь затрясло, пришлось сжать зубы и кулаки, а перед глазами замелькали белые точки.

Брюнет тяжело выдохнул, поднимаясь и останавливаясь посреди комнаты.

Похороны.

Зачем она это сказала?

Реальность треснула. Впилась в глаза. Выжгла нутро.

Пальцы сжались вокруг холодного горлышка пустой бутылки.

- Саске? - позвал проснувшийся от грохота разлетевшегося стекла Итачи.

Парень успел заметить, как от стены, во все стороны, сыпанули осколки-льдинки. Как Саске зло пнул журнальный столик, сжимая пальцами волосы. Как хрустально-серый воздух в комнате резко потемнел.

Брюнет остановился, тяжело дыша. Голову резало, в носу вновь кроваво хлюпало.

Проведя тыльной стороной ладони по лицу, он только размазал кровь.

Он замер, смотря на свою руку. Красные разводы резко перечёркивали набухшие синие вены, которые оплетали кисть.

- Отвези меня на кладбище, - твёрдо сказал парень.

А Итачи почему-то не стал спорить.

***

- Он не приедет, - немеющими губами, обкусанными и сухими, проговорила Цунаде.

Холодный осенний воздух терзал тела тех, кто собрался на небольшой площадке перед свежей ямой, вызывающе чернеющей влажными земляными кромками.

Ей было это чем-то важно, хотя за ночь в голове побывало слишком много мыслей. Когда позвонил Орочимару, когда Джирайя застыл посреди прихожей, смотря на неё таким непонимающим взглядом, что она поняла сразу - что-то произошло.

Люди редко верят в смерть близкого.

Редко соглашаются с таким поворотом судьбы.

Пока не увидят лакированный гроб, устланный изнутри шёлково-белым, пока не увидят тело, лежащее внутри.

Цунаде сама не могла поверить. Она ведь простой человек, который редко сталкивался с такими молодыми смертями. Все привыкли, что покойник может быть старым или…хотя бы изуродованным, хотя бы…не таким.

А Наруто был, действительно, словно уснувший. Цунаде всегда не верила в это выражение, которое так часто повторяли в фильмах и книгах, но Наруто не был похож на мёртвого. Разве что кожа чуть побелела, да весь этот гроб.

Стоящий рядом Джирайя сжал её руку, и женщина только сейчас поняла, что по щекам стекают слёзы.

Людей здесь было мало. Родители, посеревшие и выцветшие, стояли чуть поодаль. На них Цунаде старалась не смотреть. Какая-то девочка со светлыми волосами то и дело прикладывала платок к совершенно сухим глазам. Безразличный священник заунывно что-то читал…а рабочие, стоящие чуть поодаль с лопатами, ждали, пока можно будет начать своё чёрное дело.