Пустота

М. Джон Гаррисон Пустота

© К. Фальков, перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

* * *

Посвящается «Forced Ent.»[1]

Нет места более центрального, нежели пустота, которая не пуста. То престол самой яростной физики.

Джон Уилер

У наших приборов есть пределы точности. Поскольку наше знание физической реальности зависит от того, что доступно нашим измерениям, мы никогда не узнаем всего, что могли бы узнать… Куда лучше будет согласиться, что наше знание физической реальности с необходимостью неполно.

Марсело Глейзер

В известном смысле все всегда пребывает везде.

Альфред Ван Вогт

1 Орган

Весь вечер Анна Уотермен слышала, как дерутся коты. В десять она вышла в сад и стала звать домашнего любимца. Около десятилетия назад ее дочь Марни, тогда тринадцатилетка, но уже непостижимая, нарекла этого зверя Джеймсом. Небо полнилось звездами, у краев небосклон отливал зеленоватым сиянием сумерек позднего лета. Сад у Анны был большой, ярдов пятьдесят на двадцать, с обросшими лишайником яблонями и некошеной травой, и покосившаяся беседка походила на декорацию для русского фильма 1970-х – она уже разваливалась, тонула в разросшихся цветах, пучилась от хлама, который жалко выбросить, но и при себе держать особо незачем. Цветы разрастались с какой-то нездоровой стремительностью. Каждый год, как их ни пропалывай, тут прорастала плотная смесь местных сорняков, дички и, как напоминание о начавшемся в 2000-х потеплении, экзотики с мясистыми листьями и крупными лепестками из семян, занесенных бог весть откуда.

– Джеймс! – выкликала Анна.

Джеймс не отзывался, но не было и таких звуков, словно он кого-то убивал или умирал лютой смертью. Анна приободрилась.

Она обнаружила кота в зарослях на дальнем конце сада, где животное периодически устраивало себе лежанку среди корней на сухой земле. Он тыкался в изгородь мордочкой, стучал по ней передней лапой, что-то мурлыча сам себе. Она потрепала Джеймса по холке, но кот не обратил на нее внимания.

– Старый ты дуралей, – сказала ему Анна, – ну что ты здесь нашел?

Какие-то остывшие ошметки и обрывки плоти, раскиданные по земле. Если не считать размера и цвета, совсем как внутренности. Изгибы напомнили ей свиную печенку. Органы слабо светились. Анна подобрала с земли кусок и тут же уронила – он был теплый. Кот восхищенно подскочил, поймал кусок и принялся его трепать.

– Джеймс, – сказала Анна, – ты отвратителен.

Потом, натянув садовые перчатки, в каких обычно подрезала бархатцы, Анна сунула пару-тройку объектов в пластиковый пакет и отнесла обратно в дом. Опорожнила на стеклянное блюдо. Выложенные на рабочий стол, выглядели они как любая требуха – непривычными являть себя миру. Цветом вроде настоек в колбах, которые Анна девчонкой еще видела на витринах аптек, – синие, зеленые, глубоко-марганцовые, но уже слегка поблекшие и обретающие на свету галогеновой лампы кислотные оттенки. Анна выудила из шкафчика свой лучший вюстхофский нож, но тут же, разнервничавшись, положила обратно. Осмотрев содержимое блюда с разных ракурсов, она отправилась звонить Марни.

– Ты зачем звонишь? – спросила Марни минут через пять.

– Я так думаю… я просто хотела с тобой поделиться своим счастьем. По разным поводам. Я так счастлива была.

Анна понимала, что на первый взгляд это утверждение абсурдно. На третьем десятке она страдала анорексией и дважды неудачно покушалась на самоубийство. Первый муж, Майкл, – не лучший выбор – однажды ночью ушел в море на Мэнн-Хилл-Бич к югу от Бостона и не вернулся. Тела его так и не нашли. Талантливый человек, но весьма неуравновешенный. «Он был замечательным человеком, – говорила Анна тем, кто спрашивал о Майкле, – но принимал многие вещи слишком близко к сердцу». С тех пор она успела снова выйти замуж, родить Марни и прожить жизнь. Ее совместную жизнь с отцом Марни, довольно неплохую, сперва в Лондоне, а затем в этом тихом дорогом доме у реки. Майкла такая жизнь не устроила бы. Ему жизнь вообще давалась с трудом, как своеобразное наказание.

– Никто из нас толком не понимал, как жить, – сказала Анна.

– Анна…

– У него были трудности.

Марни молчала.

– Ну, ты знаешь, – сказала Анна. – На сексуальной почве. Твой отец в этом отношении был куда лучше.

– Анна, эта информация для меня избыточна.