Пустота – это радость, или Буддийская философия с прищуром третьего глаза

Вещи «не существуют снаружи как отличные от познающего их сознания», утверждает Гьялва Кармапа III. Вещи — лишь представления в нашем уме. Если вы до сих пор не верите, отнимите у воспринимаемого предмета то, что в него вкладывает сознание. Давайте отнимем это неприметное, но значимое добавление «яблоко», вложенное зеленым гномиком, и интерпретацию органов чувств, — писем, касающихся свойств предмета. Что останется? Вы по-прежнему видите где-то снаружи некий предмет или его объективно существующую природу? Или все-таки нет? Может быть, там уже пусто? «Все явления — это твой ум. Восприятие внешних объектов — обманчивая концепция. Они пусты, словно сон — лишены природы».

Окончательным доводом существования какой-либо внешней вещи является ее восприятие, утверждает Дхармакирти, или, обобщеннее, познание этой вещи. Это приводит к тому, что вещь нельзя отделить от ее познания, она навсегда познанный предмет, предмет для или в рамках познания. Это не позволяет говорить что-либо о реальности самой в себе и ее независимости от познания. Утверждать, что вещие такие, а не иные, независимо от того, познаем мы их или нет, означает, что мы познали их независимо от познания, а это, смею заверить, достаточно подозрительный способ познания вещей.

Хорошей иллюстрацией обсуждаемого в этой главе фундаментального тезиса буддийской философии будет история о двух господах, поспоривших о мухах. Первый из них утверждал, что мухи везде, а второй настаивал на том, что они только там, где есть люди. Чтобы разрешить этот тяжелый, или, точнее, мушиный вопрос, первый предложил отправиться в пустыню. Там они набрели на труп верблюда, поедаемого роем мух. Тогда первый господин триумфально вскричал: «Видишь?! Куда ни глянь, ни одного человека, а сколько мух!» Второй с усмешкой решительно заявил, что истина на его стороне: «Здесь ни больше ни меньше, две особи, никем не вычеркнутые из рода человеческого!» Хотя первый из них принадлежал скорее к гомо эректус, а второй — к гомо сапиенс.

Сперва кажется, что спор рассудила бы камера, оставленная возле павшего верблюда. Она запечатлела бы ситуацию, и вопрос выяснился бы в момент просмотра записи. Но в том-то и дело: в момент просмотра записи. До просмотра мы не знаем, играют ли мухи главную роль или нет. Когда же мы посмотрели фильм, содержание нашего познания — это содержание нашего познания, и оно не независимо от познания. Даже если мы посмотрели мушиный фильм под названием «Безжалостное растерзание верблюда», мы не можем утверждать, что знаем, как вещи ведут себя независимо от познания, ведь просмотр и был познанием, и от него снова никуда не убежать. Наше знание о том, как должен выглядеть мир, не было получено в отрыве от познания, и именно потому, что оно является знанием, то есть познанием. Если бы мы действительно могли знать, каков мир независимо от познания, то должны были знать содержание фильма, не посмотрев его. Но заплатили бы мы за билет в кинотеатр на фильм, который смотреть не будем? Оставленная в пустыне камера является способом познания этой ситуации; мы что-то знаем о мухах, это означает, что они находятся в поле нашего познания, без сомнения, расширенном благодаря оставленной камере, но всегда в поле познания, и от этого познания не удастся оторваться — это поле познания, а не поле непознания.

Невозможно узнать, какими являются вещи независимо от познания, и существуют ли они в этой независимости. Чтобы знать это, их нужно познать. Этот факт нельзя недооценивать. Также нет смысла говорить о вещах, якобы независимых от познания, ведь как их познать, не познавая? Даже если они существуют, то именно в их независимости от познания мы их познать не можем — они же от него независимы. Буддийский философ смотрит на тот же мир, что и остальные, но отличается пониманием статуса воспринимаемого. Он утверждает, что воспринимаемый мир и ум неразрывно сплетены, и потому мы никогда не узнаем, выглядел бы мир, который нами не воспринимается, таким, каким мы его видим сейчас. Утверждение, что мир остается таким же, даже когда мы его не воспринимаем, так же легко привести в доказательство, как и то, что мухи есть везде.