Пустые земли

Муркок Майкл Пустые земли

Посвящается Мику Гаррисону и Диане Бордмен

Давай уйдем!.. Вот-вот наступит ночь,
Окончен день забот для нас с тобой,
Снят урожай, что послан нам судьбой.
Тоска и смерть. Ушла надежда прочь.
Давай уйдем!.. Покинем этот мир
Безумный мир тщеславной суеты,
Несчастный мир бездушной пустоты,
Где человек так немощен и сир.
Давай уйдем!.. Туда, где нет ни слез,
Ни смеха, ни желаний, ни тоски,
Ни страха, ни любви, ни сладких грез…
Там отдых обретают старики.
Мы превратимся в сок родных берез,
Мы уплывем с водой родной реки…
Давай уйдем!..

Эрнест Доусон,

«Прощальное слово», 1899 г.

1. ДЖЕРЕК КОРНЕЛИАН ВСЕ ЕЩЕ ЛЮБИТ МИССИС УНДЕРВУД

— Боюсь, что ты дал начало еще одной моде, дорогой. — Железная Орхидея сдвинула покрывало из соболей и столкнула Джерека с постели стройной ногой. — Я так горжусь тобой! Как любая мать. Ты талантливый и вкусненький сын!

Джерек вздохнул, лежа на дальнем краю постели, полностью спрятав лицо в огромной мягкой куче подушек. Он был бледен и задумчив.

— Благодарю тебя, ярчайший из цветов, самый благородный из металлов.

Его голос был слаб.

— Но ты все еще тоскуешь, — сказала она сочувственно, — по этой миссис Ундервуд.

— Так и есть.

— Немногие смогли бы сохранить подобную страсть так долго. Мир все еще нетерпеливо ждет развязки. Ты отправишься к ней? Или она явится к тебе?

— Она сказала, что придет ко мне, — пробормотал Джерек Корнелиан. По крайней мере, я так понял. Ты знаешь, как трудно иногда понять смысл беседы с путешественником во времени, и, должен сказать, это особенно трудно в 1896 году. — Он улыбнулся. — Тем не менее, все было чудесно. Хотел бы я, чтобы ты все это видела своими глазами, Железная Орхидея. Кофейные палатки, Кухни Джонса, Тюрьмы и другие памятники. И так много людей! Можно усомниться, хватает ли воздуха на всех!

— Да, дорогой. — Ответ ее не был таким живым, каким мог бы быть, так как она уже слышала все это не один раз. — Но твоя конструкция находится здесь на радость всем нам. И другие теперь следуют за тобой.

Догадываясь, что ему грозит опасность наскучить ей, Джерек сел среди подушек, расставил пальцы рук на уровне глаз и принялся разглядывать мерцающие кольца власти, украшающие их. Сжав совершенной формы губы, он установил в определенное положение кольцо на указательном пальце правой руки. На дальней стене комнаты появилось окно, через которое ворвались теплые и яркие солнечные лучи.

— Какое красивое утро! — воскликнула Железная Орхидея в похвалу ему. — Как ты планируешь провести его?

Джерек пожал плечами.

— Еще не знаю. У тебя есть предложения?

— Ну, Джерек, поскольку именно ты установил моду на ностальгию, я думаю, тебе захочется отправиться со мной в один из старых гниющих городов.

— Что касается тебя, ты совершенно в ностальгическом настроении, королева матерей с богатым воображением. — Он нежно поцеловал ее веки над черными, как смоль, глазами. — Мы в последний раз посещали его, когда я был ребенком. Ты имеешь в виду Шаналорм, конечно?

— Шаналорм или любой другой, какой захочешь. К тому же, как я помню, ты был там зачат. — Она зевнула. — Гниющие города — единственное, что постоянно в нашем мире.

— Некоторые сказали бы, что они _б_ы_л_и_ миром, — улыбнулся Джерек. — Но у них нет очарования метрополий Эпохи Рассвета, какими бы древними они ни были.

— Я нахожу их романтичными, — сказала она, охваченная воспоминаниями, и обняла его черными руками, целуя в губы цвета полдневной голубизны. Ее одежда (живые пурпурные маки) вздымалась и опадала. — Что ты наденешь, отправляясь за приключениями? Ты по-прежнему предпочитаешь свои костюмы со стрелами?

— Думаю, нет.

Он был немного разочарован тем, что она все еще пристрастна к черным и темно-синим оттенкам. Значит, она еще не полностью забыла свою связь с гибельно-мрачным Вертером де Гете. Он подумал немного, а затем движением кольца власти создал струящуюся мантию из белого, тончайшего, как паутина, меха. Намерением его было создать контраст, и мантия понравилась ей.

— Превосходно, — промурлыкала она. — Идем, погрузим твой багаж и отправимся.