Пустыня Сапфиры

А потом вернулась память, и я вспомнила последние события. Хорошо видать меня жахнул Дихирин, что отобрал не только зрение и подвижность, но и чувства. Сожаление, отчаяние, боль и утрата более не обременяли мой ум. Я могла лишь помнить и прагматично мыслить. И это хорошо, потому что иначе я бы впала в жуткую истерику. Прежде всего нужно понять, где я нахожусь. Видеть я не могла, поэтому принялась слушать и нюхать. Но ничего не ощутила. Неужели вместе со зрением я потеряла обоняние и слух? Тогда я точно не человек, а какое-то бревно. Недвижимая, слепая, глухая и бесчувственная. Хороша, ничего не скажешь. И сколько же я в таком состоянии? Неделю? Год? День? Возможно, когда-нибудь я узнаю ответ. Я судорожно глотнула и почувствовала знакомую горечь. Откуда эта гадость? Думать мне было не о чем, и я принялась размышлять о природе этой противной горечи. Не могу точно сказать сколько времени я провела в этих раздумьях. Мыслительный процесс жестоко прервался очередной порцией противной гадости. Тьфу! Я с таким трудом смогла сделать глоток, что даже не заметила, как моё тело выгнулось дугой. Сразу же пришло облегчение. А потом я что-то услышала. Да, да! Это были тихие, едва различимые звуки. Природа звуков была не ясна, но меня радовало то, что я их слышала всё отчетливее и отчетливее. Наверное, ко мне возвращался слух. И это хорошо.

Между тем, звуки становились всё громче и громче и стало ясно, что это глухие удары. Что-то непонятно где гулко стучало. Я внимательно вслушивалась в эти звуки, и они стали казаться мне знакомыми. Неожиданно пришло понимание — это же стук собственного сердца. Ничего себе! Но это говорит о том, что я не так уж безнадёжна. Хоть что-то я всё-таки слышу. Снова вздох и снова порция противной горечи. На этот раз без отвращения. Наверное, я выработала к этой заразе иммунитет…

Но если сердце бьется, значит я не совсем бревно и не все потеряно. Хотя, если хорошо поразмыслить, то радоваться особо нечему. Всё, чего мне удалось добиться это услышать стук собственного сердца. И никаких других звуков. А это не густо. Мне бы расстроиться, но я не могла. Оставалось только ждать. И мои ожидания были вознаграждены. Изменения произошли после очередного глотка горькой гадости. Мне почудилось будто бы легкое дуновение коснулось головы и прошлось по щекам. Ощущение было едва уловимым, но приятным. Приятным? Это что-то новое. Я думала, что чувства более мне не подвластны. Я сосредоточилась изо всех сил и попыталась всем своим существом проникнуться к этой приятности. Стало так хорошо от лёгкого поглаживания чем-то нежным и ласковым. Неожиданно дошло, что это вовсе не ветер, а что-то более реальное. И знакомое. Я напрягла мозги, но ничего не придумала. И снова мне помог очередной глоток горечи.

Это руки! Да, да! Меня гладили руки. Нежные человеческие руки. Как же я сразу не догадалась? Мягкие и ласковые. Женские. Женские? Конечно. Выходит, что за мной ухаживают. Но кто? Так хочется скорее узнать. Нетерпение внутри меня достигло апогея, и я пошевелилась. И немного испугалась. Но ничего страшного не произошло, если не считать очередного глотка противного чего-то. А может это лекарство? Тогда ничего удивительного. Тут до меня дошло, что после каждого такого глотка со мной что-то происходит. Вот и сейчас. Стук сердца куда-то пропал, зато появились другие звуки. Я превратилась в слух.

Шаги! Это чьи-то шаги. Тихие и мягкие. Кто-то ходит рядом и трогает мой лоб и щеки. Пусть вокруг темнота и я ничего не вижу, но понимание того, что я не одна сильно поразило меня. До самых глубин души. От нахлынувших чувств захотелось всплакнуть, но тут я была бессильна. Я снова шевельнулась. И мои уши уловили новые звуки. Сначала тихие и неразборчивые, словно монотонное жужжание. Но с каждым мгновением всё более различимые. Собрав все чувства во единое я напряглась и явственно услышала:

— Лежи спокойно. Ты ещё очень слаба.

31

Наверное, от нахлынувших чувств меня сморил сон. Это хорошо. В моем случае это самое лучшее лекарство. В этот раз мне приснился Бохлэйл.

Колдун выколупал из стены маленький, светящийся жёлтым, шарик и протянул мне.

— Глотай!

— Что? — не поняла я.

— Проглоти это, — тоном, не терпящим возражений, проговорил старик.