Пустыня (СИ)

Популяризацией и развитием шахмат занимаемся мы, гроссмейстеры. Прежде всего своей игрой. Люди садятся за шахматную доску, мечтая сыграть как Морфи, как Чигорин, как Капабланка. Они ищут в газетах и журналах партии ведущих гроссмейстеров, и, разбирая их, совершенствуют свое понимание шахмат. И вот с творцов этих партий ФИДЕ собирает дань в пользу якобы развития шахмат. Но единственное, что ФИДЕ развивает — это трансмировую бюрократию и только. Конкретный пример: на развитие шахмат республики Мадагаскар ФИДЕ выделила тридцать тысяч долларов. Все эти деньги ушли на жалование председателя шахматной федерации Мадагаскара Оуна Мбето. Все тридцать тысяч долларов! Плюс расходы на участие господина Оуна Мбето в конгрессе ФИДЕ, а это авиаперелеты бизнес-классом, проживание в пятизвездночном отеле и прочие траты. И, конечно, этот Мбето будет всецело поддерживать все решения ФИДЕ, включая решение обложить данью нас, участников Турнира Мира. А шахматы… Имена мадагаскарских шахматистов никому не известны. Если я не прав — назовите мне их. Нет? Никого? Так вот, голос мадагаскарской федерации весит ровно столько же, сколько голос моей страны, Советского Союза, Великобритании, Франции и других федераций-доноров. В планах ФИДЕ — прием в неё всех стран на правах дотационных федераций. То есть федерации-доноры должны будут оплачивать жалование и расходы Мбето и ему подобных. И не только федерации, а мы сами, отчисляя в пользу Мбето пятую часть своих гонораров. И это сейчас пятую, аппетиты растут, и, когда Мбето и иже с ним получат в ФИДЕ большинство — а это не за горами, — кто поручится, что из призовых не заставят перечислять четверть, треть, половину? Если кто-то в Мадагаскаре хочет научиться играть в шахматы, он ведь не пойдет к Мбето, а возьмет шахматный учебник, сборник партий и будет учиться, только и всего. Бюрократия — это наросты на корпусе нашей шахматной каравеллы. Очистимся от наростов!

Слово взял Карпов

— Я предлагаю подумать об учреждении независимого от ФИДЕ международного союза гроссмейстеров, работающего в пользу самих гроссмейстеров. Занимающегося реальной организацией турниров с хорошими призовыми, гарантирующей достойную оплату участия в турнире гроссмейстера независимо от занятого места и ряда других проблем. Можно, нужно и должно всё обсудить, разумеется. Нет, не сегодня, но и не откладывая дело в долгий ящик.

Опять заговорил Фишер:

— Есть предварительные договоренности о создании турниров по типу теннисного «Большого Шлема» — три или четыре турнира в год, с приглашением ведущих шахматистов. И это только начало. Что же касается желания ФИДЕ откусить от моих призовых — кусалка у них маловата.

И слово вернулось к Спасскому.

— Итак, торжественная часть закончена. Пьем, гуляем, веселимся — он достал из тумбочки второй запотевший графин.

— За победу! За нашу победу!

И я вернулся к роялю, теперь уже играл попурри Битлз.

Играл, а сам думал, не связано ли указание делать ничью с Анатолием с подкопом против ФИДЕ? Политикой ФИДЕ наша страна откровенно недовольна. Тем же решением провести олимпиаду в Израиле, хотя и Советский Союз, и многие другие страны социалистического лагеря выступали против. И вот три чемпиона, десятый, одиннадцатый и двенадцатый, решили создать противовес ФИДЕ. Сами решили? Не думаю.

А я?

А я — запасный полк решающая гирька. Дадут команду — поддержу бунтарей. Дадут другую — поддержу ФИДЕ.

В зависимости от поведения ФИДЕ.

В общем, гирька, да. Последняя соломинка.

Ну, так они думают.

Глава 21

21

21 июня 1976 года, понедельник

День развлечений

— Это что за музыку вы наигрываете, Чижик? — спросил меня Борис Васильевич. Он на меня дуется. За проигрыш. И поэтому обращается по фамилии.

— Это музыка из моего сна, — отвечаю я. Выигрывал, выигрываю, и собираюсь выигрывать впредь. Не нравится? Надо лучше готовиться! Спасский слепо копировал мою партию с Фишером, но я на пятнадцатом ходу избрал другой путь, к чему Борис Васильевич оказался не готов. А должен был — если рассчитывал на другой результат. Пока он идет на пятом месте. Сильный, бесспорно сильный шахматист. Но — ленивик.

— Ну? По-моему, неподходящая музыка для сна!

Действительно, бодрый регтайм разбудит любого.

— Видите ли, Спасский, и сон был неподходящий, — я тоже могу по фамилии. Легко. — Снилось мне, будто я уже вернулся в Союз, и сижу со своею командой за столиком в «Москве». Мы обедаем. Простая студенческая еда. На первое — борщ с пампушками, затем свиная отбивная и картофельное пюре, а потом — мороженое «крем-брюле» в вазочках.

— А вино?

— Красное, грузинское. Названия не знаю.

— Почему?

— Этикетка на грузинском. А я в грузинском не силен. Батоно да генацвале — вот и весь мой грузинский.

— А на вкус? На вкус — какое вино?

— Да я и не пил. И вообще не знаток. Так вот, мы вкушаем, а на эстраде пианист играет танцевальную музыку. И мы, отложив ложки, начинаем танцевать.

— Хороший сон, — одобрил Спасский. — Вино, женщины, свинина, то, чего нам так не хватает.