Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами

И хотя даже самые первые пользователи технологии часто могут заметить изменения в своём внимании, познании и запоминании по мере привыкания к новому носителю, самые значимые изменения происходят медленно, в течение жизни нескольких поколений, по мере того, как технология всё сильнее проникает в наши процессы, связанные с работой, отдыхом и образованием, - то есть, во все нормы и практики, определяющие общество и его культуру. Как меняется способ нашего чтения? Как меняется способ нашего письма? Как меняется способ нашего мышления? Мы должны задавать себе эти вопросы как во имя самих себя, так и во имя своих детей.

Что касается меня, то я долго не выдержал. Приближаясь к окончанию работы над этой книгой, я вернулся к практике постоянной проверки почтового ящика и чтения заголовков через RSS. Я поиграл с несколькими новыми социальными сетями и вновь начал публиковать записи в блоге. Совсем недавно я сдался и купил себе проигрыватель Blu-ray со встроенным подключением к Wi-Fi. Он позволяет мне слушать потоковую музыку с сайта Pandora, смотреть кинофильмы на NetFlix и видеофрагменты на YouTube с помощью телевизора и стереосистемы. Должен признаться - это круто.

Не уверен, что теперь смог бы прожить без этой штуковины.

Глава 10 ВЕЩЬ, ПОХОЖАЯ HА МЕНЯ

Это был один из самых странных, но при этом и многозначительных эпизодов в истории компьютерной науки. В течение нескольких месяцев 1964-1965 годов Джозеф Вейценбаум, 41-летний учёный, занимавшийся компьютерными науками в Массачусетском технологическом институте (МТИ), писал программу для разбора письменного текста, которая должна была работать в составе новой университетской системы распределения компьютерного времени. Студент, сидевший за одним из терминалов системы, печатал предложение, а программа Вейценбаума, руководствуясь простыми правилами английской грамматики, определяла значимое слово или фразу в предложении, а затем анализировала синтаксический контекст, в котором это слово или фраза использовались. Затем программа должна была, в соответствии с другим набором правил, превратить исходное предложение в другое, выглядевшее как ответ на первое. Это предложение почти мгновенно появлялось на экране компьютера студента, за счёт чего создавалась иллюзия общения.

В своей статье, написанной в январе 1966 года и описывавшей программу, Вейценбаум привёл пример того, как она работает. Если человек печатал что-то типа: «В эти дни я чувствую себя несчастным», компьютеру нужно было лишь знать, что слово «я» (или I am в английской версии) обычно идёт перед описанием ситуации или мысли говорящего. Таким образом, компьютер мог на основании этого предложения сформулировать ответ: «А как долго ты уже чувствуешь себя несчастным?» По объяснению Вейценбаума, программа работала с помощью «определённого шаблона, одна часть которого реагировала на слова «I am ("я"), а другая - на завершающую часть предложения very unhappy these days ("чувствую себя несчастным")». Затем она использовала алгоритмический «комплект», соответствующий определённому шаблону, работавший на основании следующего правила: если исходное предложение звучало как «Я [есть] ЧТО-ТО», то исходная фраза превращалась в «Как долго ты ЧТО-ТО?», вне зависимости от значения «ЧТО-ТО».

Приложение Вейценбаума было продуктом своего времени. В течение 1950-1960-х годов энтузиазм в отношении компьютеров, программирования и искусственного интеллекта не только заставлял думать, что человеческий мозг представляет собой разновидность компьютера, но и то, что человеческий язык представляет собой продукт деятельности одного из алгоритмов, работающих внутри этого компьютера. Как объяснял Дэвид Голамбиа в книге «Культурная логика цифровых вычислений», новое поколение «вычислительных лингвистов» во главе с коллегой Вейценбаума по МТИ Ноамом Хомским считало, что форма «естественного языка», на котором люди говорят и пишут, отражает «операции компьютера внутри человеческого мозга, который выполняет все лингвистические операции». В своей статье, опубликованной в 1958 году в журнале Information and Control, Хомский писал, что «один из возможных методов описания грамматики может представлять собой программу для универсальной машины Тьюринга». Эта теория казалась многим крайне привлекательной, так как была окутана в соблазнительные одежды «технологической инновации», пишет Голамбиа. Она предлагала «механистическую ясность», замещая «беспорядок», присущий человеческому языку, «понятным внутренним компьютером». За счёт обратного инжиниринга человеческой речи можно было обнаружить подспудный код, лежащий в основе языка, а затем воспроизвести его в виде компьютерного кода.