Путь

Джованни, прожив в доме мага больше года, сейчас уже не сомневался, что эти латы, весьма дорогие, кстати, не несут в себе ни капли магии, но, тем не менее, на того, кто впервые оказывался в доме чародея, они не могли не производить впечатления. Казалось, могучие воины укрылись в полумраке гостиной, и сквозь узкие прорези глухих шлемов их глаза следят за чужаками, посмевшими явиться во владения могущественного волшебника.

Вообще вся обстановка гостиной, включая и эти латы, и темную драпировку стен, и массивные бронзовые шандалы по углам просторной залы, была призвана внушить всякому, кто переступал порог дома из темно-красного кирпича, неуверенность, подспудный страх. И дворецкий, даром, что провел в стенах этого особняка-крепости не очень много времени, видел, как слетала спесь с напыщенных дворян, как благородные рыцари с опаской озирались по сторонам, бормоча охранительные наговоры себе под нос. Но нынешний гость оказался не из таких, и во взгляде его, в выражении лица можно было прочитать скорее снисходительную усмешку, но ж никак не страх.

Человек в черном камзоле коснулся изящными, ухоженными, точно у музыканта, пальцами забрала глухого шлема, называемого "жабьей головой". Этот шлем в выступающей вперед нижней частью забрала и узкой прорезью для глаз ныне использовался лишь на турнирах, когда всаднику достаточно было видеть только мчащегося прямо на него противника. Шлем и сами латы, непроницаемая стальная скорлупа, весили не меньше ста пятидесяти фунтов, вдвое больше, чем боевые доспехи. Все, на что был способен облаченный в них боец - прямо сидеть в седле и держать копье, утвердив его на специальном крюке-упоре, прикрепленном к левой стороне кирасы. Сбитый с ног, рыцарь в таких латах никогда не смог бы подняться сам.

  - Господин, - Джованни окликнул гостя со всей возможной почтительностью, поняв по тону и выражению лица своего хозяина, что к незнакомцу следует относиться именно так, и не иначе. - Господин, маэстро Ризайлус готов принять вас. Он ожидает в фехтовальной зале.

  - Давно бы так, - усмехнулся гость, двинувшись вслед за лакеем, ступавшим величаво и гордо, словно не какой-то маг, а он сам и был хозяином этого дома со всеми скрытыми здесь диковинками.

Фехтовальный зал располагался на втором этаже, поскольку первый был отведен под комнаты прислуги, и там же находилась кухня, а также несколько кладовок. Чтобы попасть туда, гостю, сопровождаемому молчаливым слугой, пришлось миновать гулкий коридор, подняться наверх по круто изгибавшейся лестнице, очутившись в безмолвном царстве. Шаги, эхом разносившиеся по анфиладам комнат, нарушили царившую здесь тишину, столь располагавшую к размышлениям, к думам о вечном, об устройстве мира, к примеру, или о смысле жизни каждого смертного.

При мысли о хозяине этого миниатюрного замка так и представлялся седовласый старец с длинной, до колен, бородой, в расшитой звездами мантии и с посохом в руках, склонившийся над магическим шаром. Тот, кто явился в красный особняк, заставив изрядно поволноваться слугу, точно знал, что с подобным образом его истинный обитатель не имеет ничего общего.

  - Прошу, господин, - дворецкий распахнул тяжелые створки, отступив в сторону и пропуская гостя в просторный зал, в отличие от большинства других комнат в этом огромном доме, наполненный светом, лившимся из высоких окон. Света было особенно много оттого, что под занятия фехтованием Ризайлус ответ угловое помещение, две из четырех стен которого прорезали узкие проемы, забранные тончайшими пластинками горного хрусталя.

Перешагнув через порог, гость застыл в изумлении, окинув взглядом просторный зал и невольно присвистнув. Стены были сплошь увешаны укрепленными на деревянных крюках мечами всех форм и размеров. Огромные, в рост взрослого мужчины, фламберги с хищными клыками у основания клинка соседствовали с миниатюрными кордами. Кто-то заботливо разместил тяжелые риттершверты с узкими прямыми клинками рядом с сильно изогнутыми саблями, излюбленным оружием степных номадов.

В пролетах между окон стояли деревянные манекены, служившие подставками для доспехов из лакированной кожи, использовавшихся бойцами для учебных схваток. А в дальнем углу, развернувшись "лицом" к входу, возвышалась мрачная фигура, изображавшая поднявшего над головой тяжелую секиру, словно готовясь вонзить ее плавно изогнутое лезвие в плоть того, кто непрошенным переступит порог этого зала. Право же, на фоне такого великолепия трудно было сразу заметить двух человек, одинаково одетых в простые полотняные рубахи и узкие бриджи, босых, сжимавших в руках узкие прямые клинки.