Путь

Я не говорю о том, что нет неразрешимых конфликтов, и надо всегда уступать. Если ты будешь всегда уступать, тобой просто напросто начнут пользоваться. Нет, неразрешимые конфликты существуют, и не всегда простить человека – это лучший выход.

Во время ссоры, или после нее, просто вспомните оба о том, что вы смертны, и пустые споры тратят ваше ограниченное время понапрасну. Изменилось ли отношение к предмету спора? Если да, то ваш спор яйца выеденного не стоит.

Старики продолжали грустными глазами следить за догорающими телами мертвецов, а я – продолжил свой путь.

Я шел по длинной дороге по берегу священной реки. Конца дороги было не видать, она уходила за горизонт. Километров десять, по меньшей мере. Я шел, и передо мной то вырастали высокие арки, свисающие над головой, то дорога и вовсе исчезала, и мне приходилось идти по грязной земле священной реки, смешанной с человеческими останками. Вдоль дороги тянулись ряды высоких, старинных зданий, построенных в незнакомом мне стиле, а мимо меня то и дело проходили люди.

Солнце уже начинало садиться, высокие здания над берегом реки его закрывали, жара спала. Людей на пути становилось все больше и больше. Вот какие-то подростки прямо на берегу (хоть и не на земле, а на бетонных ступенях) играют в крикет, вот прогуливаются местные жители и туристы.

Я шел и шел, смотря по сторонам. Внезапно дорога сузилась, и передо мной вырос узкий коридор. Я зашел внутрь. Внутри сидел человек в позе лотоса и беседовал с девушкой-иностранкой. Девушка тоже сидела в такой же позе и всячески старалась копировать движения, повадки и позу своего собеседника. Я не стал их слушать, а двинулся вперед.

Внезапно, я понял, что место это было очень странным. Нет, внешне оно было абсолютно обычным, ничем не отличалось от любого другого места у реки.

Странным был запах. Это был запах жареного мяса. Запах был таким сильным, что мне даже стало немного дурно. Я не чувствовал отторжения или отвращения, хоть и понимал, что это запах мяса человеческого. Просто запах был очень сильным.

К тому же, я так и не успел поесть с самого утра, и запах вдруг пробудил во мне чувство голода, а с ним пришла и усталость. Я присел на несколько минут, чтобы отдохнуть и набраться сил, затем встал и пошел дальше. Я вышел из коридора на открытое пространство и вдохнул свежий воздух. Запах мяса исчез. Такое чувство, что коридор, который я только что прошел, на этом месте появился неспроста – он был нужен именно для того, чтобы собирать запах человеческого мяса в себе. Даже сложно было представить, зачем это кому-то вообще понадобилось.

Я огляделся. Передо мной распростерлась большая открытая площадка, над которой возвышалось уже знакомое мне сооружение с огромной трубой, из которой валил дым. Такая же труба, как в том месте, где я наблюдал за кремацией в первый раз. Отличалась эта труба своими размерами – она была гораздо больше предыдущей, и дым из нее валил очень густой, темный.

На площадке толпилось много людей, внизу, на земле, лежали приготовленные к сжиганию трупы. Их было, пожалуй, несколько десятков. Вокруг стояли группки людей – родственники и сжигатели. Несколько костров горели. Я решил подойти ближе. Пробираясь сквозь группы людей, я вдруг услышал истошный крик – около одного из тел сидела женщина, горько рыдая и стеная. Женщина рыдала несколько минут, но потом успокоилась.

Наверное, поэтому в этом месте почти и не было женщин – они слишком эмоциональны. Мужчины все же сдержаннее и более скупы на эмоции.

И все же, одна женщина здесь была. Та самая, которая рыдала и кричала. Она сидела над трупом, единственная женщина вокруг, и плакала. Мужчины вокруг никакого внимания на нее не обращали. Наверное, все-таки запретов на посещение этого места у женщин нет, но сюда представительницы слабого пола все-таки ходят очень редко.

Впрочем, их можно понять. Место было очень мрачным. Ощущался сильный контраст с первым “крематорием”, в который я попал вначале. Там атмосфера была скорее расслабленная, может даже веселая. Здесь же царил траур.

Горели тела мертвых людей, их кожа чернела, лопалась и слезала, оголяя черепа и кости. Безразличные работники палками перемешивали внутренности, чтобы те быстрее горели. Я пробрался вдоль нескольких стоящих рядом костров и встал у стены одного из зданий на вершине берега.

Наблюдая за траурным конвейером по сжиганию трупов, я стоял и думал о чем-то своем.

Внезапно, в мой внутренний голос начали подмешиваться чьи-то слова, какого-то незнакомца. Я оглянулся и увидел рядом двух молодых людей, лет по двадцать-двадцать пять, один из них был местным, видимо проводил экскурсию, другой – белокожий, иностранец. Я отвернулся и попытался отрешиться от их разговора, но не смог.

Белокожий парень читал местному пареньку мотивационную лекцию. Он говорил о том, как важно быть настоящим профессионалом, развивать свои профессиональные навыки.