Путь

Да, были какие-то недостатки, которые портили всю мазу. Эта стройка изрядно осточертела, особенно щас, в октябре, когда тут херачит дождь, и слякоть вокруг. Мокнуть там, какие-то бумажки подкорябывать, что-то согласовывать — зачем, если и так всё идёт ровно? Это дело подождёт, нужно решать задачи репутации. Местные авторитеты пока ещё не вкурили* (не поняли), что он за чел, и отнеслись к его персоне, как ему показалось, без нужной его чину уважухи, хотя дядя Аттал и папа Слава, конечно, нормально обработали этих старых пердунов. Колян аж сморщил лицо от удовольствия, вспоминая, как мощно прозвучало, когда Аттал и Орлан подписались за него, сказав ганзейским шишкам, что теперь этот парень — хозяин Ганзы, комон!

И подходили к Николаю мужи: Гилли Градский, Митяй Котлин, Улаб Гослар и другие, и жали они руки друг другу, и говорили слова о дружбе и доверии, и преисполнился Кащей гордыней, почуял он своё господство над ними и задрал нос кверху, ощущая себя бронзовым памятником, величественно распростёршим свою длань над муравьями-людишками, суетящимися где-то там, у подножья. Но токмо неведомо ему было, ослоротому, знать, как горька судьбинушка умом скудного.

Когда-нибудь все молодые люди сталкиваются с тем, что всё искусственно раздутое, всё, что не достигается своим трудом и талантом, всё, построенное на чужом горе, как-то само разрушается и пропадает, быстро превращаясь в тлен. Не важно, случается ли это через месяц или через несколько лет — итог один. Наверное, все однажды к этому приходят, и Кащей бы тоже однажды пришёл, но…

Сейчас он ещё ничего такого не понимал и поэтому пока наслаждался жизнью, которая кардинально поменялась. Да и вообще, как-то всё гладко срослось. Вон только Алька, сучка такая, раньше любила, когда за ней подглядывают, а сейчас чё-то ширмой закрываться стала. Мол, до свадьбы нельзя и всё такое. Дичь какая! Изменившаяся Алиса немного напрягала так-то.

Ещё доставала мерзкая погода, как оказалось, хмуролесая в Ганзе. Например, сегодня с самого с утра шлёпал холодный дождь, и, в общем, без мобиля на улице делать было нечего, поэтому в выходной день в магазе кроме них никого и не было. Юсуф уже добрых полчаса ждал их в остывающем мобиле (чтоб заряд не жёг), пока они с Алькой примеряют одёжку. Сам-то Колян почти сразу купил спортивный повседневный костюм песочного цвета — крутецкий такой, с полосками, комон! А эта курица придумала устроить какой-то маскарад, чтобы все подружки нарядились в одном стиле, поэтому добрых полчаса не могла определиться, чё ей надо — всё меряла и меряла, и вертелась, как сорока, типа там короче…

Мысль сбилась, когда в магазине раздался звук открывающейся двери и послышался звонкий женский смех. Полуобернувшись в широком кресле, молодой хозяин Ганзы узрел, как в роскошно обставленное помещение входит блондинка в шубке по пояс, ультракоротком платье и ажурных чулочках. Он сразу узнал её — это была та официантка-услужница из «Билли Бонса», которую приметил Тяпка. Да что там говорить, Кащей бы её тоже с удовольствием потискал, да пока нельзя — если Алька узнает, то Аттал кастрирует полюбас. И как бы так объездить эту кобылку, чтобы никто не просёк? — разгорелись его глаза.

Тут раздался ещё один возбуждённый женский голос, и следом за первой в магазин впорхнула женщина среднего роста в изящном сером пальто и облегающем строгом брючном костюме, громко рассказывая что-то задорное и размахивая руками в кожаных перчатках. Кащей пригляделся, пытаясь восстановить в памяти, откуда он знает это лицо? Он точно не раз видел эту красотку, но когда и где? Кто же это, ёп?!

Кащей даже напрягся от двух потоков информации, одновременно пытающихся взять верх в конкурентной борьбе за право стать мыслью. И тут его добил третий удар, когда следом за кралями, уже дефилирующими по паркету на тоненьких шпильках, в проёме показался, сука, Доктор, скалящийся во весь рот. Кащей аж вздрогнул. А троица тем временем прошла в противоположную сторону и, по всей видимости, его, Коляна, так и не заметила. К вошедшим тут же подбежал услужник, уточнил, что они хотят, и повёл за собой в дальний отдел с нижним бельём.

— Как тебе? — внезапно отдёрнула занавеску Алька, представ в вечернем серебристом платье в пол, с открытой спиной и двумя узкими треугольниками на груди, начинающимися от шеи и соединяющимися лишь в районе живота. Но Колян медленно переваривал поступившую сенсорную информацию недозревшими нейронами префронтальной коры, поэтому слабо отреагировал на появившийся внешний стимул в виде Алисы. Вспыхнув, девушка состроила злобное выражение лица и с шумом задёрнула шторку. Кащей сделал было вид, что ничего не произошло, как из отдела нижнего белья раздался громкий женский смех.

Он обернулся и увидел возле одной из дальних примерочных кабинок этого суку Доктора без головы. За ширмой раздавались повизгивания — по всей видимости, обе кобылки переодевались вместе, а сам этот говнюк засунул свою дырявую башку за занавеску и наблюдал, как они там раздеваются. Кащей кипел от злости.