Путь

— А что я ему? — опять завёлся Аттал. — Я ему денег дал. Что, мало?

— Так и он тебе мог бы рецептов навыписывать, но он же вылечил?

— Дочь! Я ему благодарен, конечно, я могу ему в пояс поклониться…

— Да не нужно кланяться, ты от него просто отстань. И Колику скажи.

— Тебе-то это зачем? — ушёл он от ответа, сам переходя в нападение.

— Низачем. Просто я хочу, чтобы Доктор жил, а мы уж найдём выход.

— Погоди, ты его любишь? — медленно, неуверенно проговорил Аттал.

— Папа, выслушай — просто я не хочу, чтобы на моих руках была кровь.

— Ты можешь обещать, что не разлюбила того и не втюрилась в этого?

— Обещаю, папа, что если вы его замочите, то я буду винить за это себя.

— Ты-то тут причём? — у отца уже не хватало нервов продолжать диалог.

— Я твоя дочь и будущая жена Коли — я при всём, что лично меня касается.

— Дочь! — резко произнёс хозяин дома и замолчал на секунду, чтобы она лучше его услышала и поняла. — Ради того, чтобы ты была счастлива, я первый поехал к Славке Аетину, и я первый протянул ему… э-э-э… руку, хотя, должно было быть наоборот. Я договорился насчёт тебя и Коли, чтобы вы были вместе, как ты и хотела. Я послал Берета, чтобы он нашёл тебя на Фракийке, а это мне тоже кое-чего стоило, между прочим. Я поставил на кон свою эту, как её, свою репутацию и вообще всё. Поэтому прошу тебя, доченька, не проеби ничего, пожалуйста!

Алиса молчала, кусая губы.

— Выкинь Сана из головы, успокойся, и тогда всё будет хорошо, — уговаривал её Аттал. — У вас с Колькой впереди огромное… э-э-э… это, как его, будущее. Ты будешь первой леди полиса, у тебя будет всё, как ты хотела: известность, власть, деньги, семья. Но для этого нужно постараться, проявить выдержку, ты же это сама понимаешь, да ведь, дочь? Просто будь терпеливой, покажи мудрость, и тогда…

— Папа, — твёрдо прервала его Алиса. — Я тебя поняла. Я обещаю, что буду хорошей девочкой. Только сделай так, чтобы Сашу оставили в покое.

— Алиса! — повысил голос Аттал.

— Папа! — не отставала от него дочь. — Не трогайте его, и вот тогда точно всё будет хорошо. Просто убеди Колика отлезть от Саши!

— А если я этого не сделаю? — сузил глаза Аттал.

— Что ж. Тогда всё будет плохо, — безэмоционально ответила дочь, и отец понял, что так оно и будет. Если Алиса всерьёз задумает что-то испортить, то она это сделает, даже если речь пойдёт о её собственной жизни и его, Аттала, репутации.

И хозяин нехотя дал ей слово, что никто не тронет Доктора.

**

— Гад. Гад тебя видеть, — подал руку Коляну Орлан. — Ты погостить или по делам?

— По делам, — как можно более серьёзно ответил Колян. — Одна проблемка нарисовалась, вот, думаю, может, ты подскажешь, что делать?

— Пойдём тогда, пгисядем, выпьем по чагочке, — Слава сделал приглашающий жест, и отец с сыном сели за стол переговоров, на белой скатерти которого тут же появилась початая бутылка водки, две рюмки и банка солёных огурцов. Коля не очень любил горькую, но решил не вредничать и залпом жахнул первую рюмаху. Через некоторое время разговор завязался и плавно потёк.

— Вот, смотри, в чём проблема, — Кащей вытащил из нагрудного кармана сложенную вчетверо агитку и показал её. — Докторишка решил пойти в бургомистры.

— Ух ты! — удивился Слава. — Вот это новость! Мы его в двегь, а он в окно? Молодец, пагенёк!

— Кто молодец? — напрягся Кащей.

— Так Доктог этот, смотги-ка какой целеустгемлённый. А на пегвый взгляд выглядит, как ботинок.

— А я думал, что ты на моей стороне, — обиженно произнёс Колян.

— Не неси пуйги* (не говори ерунды), конечно же, я на твоей стогоне, — отмахнулся Слава. — Но это не значит, что я не должен замечать энейгию этого пагня. Нобогот, сейчас мы должны учесть всё, чтобы пгинять вегное гешение. Ясно?

— Ясно, — кивнул Кащей и замер, ожидая ответа. Отец задумчиво залил в рот новую порцию и закусил.

— Что мы имеем? Начнём с того, что отступать ему некуда, значит, он будет биться до конца. Худший вгаг — это тот, котогый не может пойти на попятную, потому что все пути отступления отгезаны. И Доктог как газ в такой ситуации, поэтому его не уговогить, не напугать и не купить. Я пгав?

— Прав, — согласился Кащей. — Думаю, для него это принцип ещё.

— Пгинцип? Да, вполне. Быть боссом, а потом стать никем — это стоит того, чтобы мстить. И я его пгегасно понимаю, иногда только пгинцип мешает людям отступить и толкает впегёд, на амбгазугы, — Слава покусал губу. — Тогда есть два пути. По кгайней меге, я только их вижу.

— Так, и какие? — заинтересовался Колян.

— Пегвый тоже касается денег. Я много газ финансиговал выбогные кампании и могу сказать, что это весьма затгатное дело, — Орлан разлил остатки водки по рюмкам и махом залил в глотку. — Что это значит?

— Что? — насторожился Кащей, пьянея.

— Что у него либо есть какая-то своя губловагка* (рубловарка), либо он деньги получает откуда-то со стороны? Вопгос — откуда?

— И откуда? — как завороженный, повторил Колян и, сосредоточившись, добавил. — Своей рубловарки у него, вроде бы, нет.

— Вгоде бы, — передразнил Слава с усмешкой, а Кащей в эту же секунду понял, что хозяин полиса не имеет права на такие словечки.