Путь

Подруга открыла сразу и ошеломлённо растопырила глаза. Алиса удивилась тоже, поскольку Марго выглядела вот так: раскрасневшаяся, как после марафона, в полураспахнутом халате на голое тело, со всколоченными волосами и диким взглядом.

— Привет, — опасливо начала Алиса. — У тебя всё в порядке?

— Ого, Лиска! Привет. Ты откуда взялась?

— От верблюда. Можно зайти?

— Конечно, заходи, — Марго посторонилась, приглашая войти. Неприятный запах, казалось, преследовал Алису, поскольку ей даже показалось, что и в квартире тоже немного воняло, несмотря на распахнутую форточку. Бегло осмотревшись, девушка заметила смятую постель со сброшенным на пол одеялом, мокрую прозрачную стену душевой комнаты и две скомканные купюры на туалетном столике.

— Я в душ собралась сходить, а тут ты, — замялась Марго.

— Ничего страшного! — округлила глаза Алиса. — Я подожду, а ты пока сполоснись.

Марго на секунду замерла, потом медленно кивнула и, искусственно улыбнувшись, направилась в душ, повесив халат на полузакрытую дверцу. Вскоре вода зашумела тропическим ливнем, прозрачная перегородка запотела, и стали видны лишь очертания тела подруги. Алиса перекатилась с пятки на носки, повертела головой, оглядывая квартиру, и заметила что-то интересное. Она подошла поближе к зеркалу, увидев, что по его краю были развешаны пожелтевшие фотографии. Больше всего фоток было с того самого времени, которое считалось в их компании золотым — дни их беззаботной юности и беззаветной дружбы. Вон они стоят, обнявшись: Ритка с чёрной короткой стрижкой под мальчика, румяная Марго с мороженкой в руке, рядом с ней заливается смехом счастливая Алиса — виновница торжества, её обнимает рыжеволосая Ийка, которой положила руки на плечи Светка. Вот портрет: Марго стоит на фоне моря с распущенными развевающимися волосами, в лёгком белом открытом платье с выпирающими из глубокого выреза грудями. Чуть ниже снимок, где они с Антошкой целуются на свадьбе. А вот парни, отдельными снимками: Нипель с Колькой, Сэм с Мироном и Антохой. И, почему то, отдельно фотография Мирона. Странно.

— Нашу молодость разглядываешь? — раздался сзади голос. Обернувшись, Алиса увидела Марго, завёрнутую в полотенце. Вернее в два, ибо второе было заспиралено на голове. Она уже смыла всю косметику, но даже без неё выглядела мило и как-то по-особому маняще. Маргушка, вообще-то, была девкой доброй и мягкой: легко прощала обиды, умела сопереживать, но только когда находилась рядом. О таких говорят, мол — с глаз долой, из сердца вон. Вообще, Марго не отличалась постоянством во всём, кроме какой-то внутренней теплоты, притягивающей к себе, как окно тёплой избы в морозную ночь. За это, наверное, Алиса к ней как-то по-особому относилась, может быть, даже любила по-дружески. Но, помня о шрамчике на шее, теперь уже немного и ненавидела.

— Дай-ка я тебя обниму, — Марго подошла и порывисто обхватила подругу. — Ты прости меня за всё — лучше простить, чем проститься, правду ведь говорят?

— Кто старое помянет, тому, как говорится, глаз долой, верно? — приветливо ответила ей взаимностью Алиса. — Давай хоть посидим, поболтаем, я же не знаю даже, как ты, что ты? Рассказывай, давай! Чай давай, может, пошвыркаем?

И уже через несколько минут они пили горький чёрный чай, Марго достала из шкафчика какую-то настойку и подлила её в напиток, пояснив, что это целебный бальзам с Алтайских гор. Вкус был приятен и полезен, да и потом — семьдесят градусов давали о себе знать, побуждая расслабить языки. После второй кружки Марго, одетая в новый махровый халат с опушкой из меха на рукавах, расплылась:

— А я, знаешь, решила — а ну его всё в задницу, живу, как живу — одним днём. Вот мы сколько с Антошей загадывали, что детей нарожаем, потом он дело своё откроет, а оно вон как вышло. В закрытом гробу хоронили — ну, ты-то не видела, тебя не было на похоронах…

— Я не знала, подруга, я не знала о том, что он погиб, — скорбела вместе с ней Алиса.

— Да ладно, я понимаю, понимаю. Ты с Колькой тогда поругалась и вырубила коннект, — Марго достала из ящика сигаретку и затянулась в тишине. — Короче, думали-думали, планировали, а теперь ни Антоши, ни детей, ни дома.

— Забрали уже дом-то? — участливо поинтересовалась Алиса.

— Я даже и не знаю, — махнула рукой Марго. — Как выехала, так ни разу и не была там, даже в переулок не заходила. Не могу, сердце кровью обрывается…

— Обливается.

— Да, обливается, — поморщилась Марго, вылив себе в новую кружку чая уже две рюмки настойки. Алиса благоразумно отказалась. — Бывает, хочется сходить, но как вспомню: мы же столько там прожили, столько пережили, и вот… Остаться с разбитым корытом, — Марго захлюпала носом. — Эх, Антоша-дурак, оставил меня одну-одинёшеньку на целом белом свете. Вот я с тех пор и живу одним днём. А что загадывать, если неизвестно, что завтра будет? Вот, грянет новый Потоп и снесёт всех, как в Ростове-на-Дне, за ночь. Так что… день прожила, да и ладно, — и Марго завсхлипывала.