Путь

— Да я вообще про другое, — отмахнулся он, повысив голос. — Я тебя про конкретную технологию спрашиваю, а не про какую-то абстрактную философию. Мне твои обобщённые фразы не нужны.

— Ну, так и не спрашивай тогда ни о чём, раз такой умный! — вдруг взвилась она и, на что-то обидевшись, пошагала по тропе к выходу.

— Бо, малака, да что с тобой сегодня такое?! — вслед ей свирепо воскликнул он. Она не ответила. Короче говоря, до мобиля они шли молча. Но когда сели в салон, и Бо захлопнула дверь, она повернулась к Саше, виновато улыбнулась, протянув ему загнутый крючком мизинчик правой руки:

— Мой дед говорил, что не надо воевать с русскими — с ними лучше всего дружить. А мы же с тобой русские люди? Ты русский, Саня? — двигатель тихонько загудел, и они медленно-медленно поехали.

— Русский, я русский, конечно.

— Вот и давай тогда тем более дружить. Не знаешь, как? Правда? Смотри, это просто. Сделай так же мизинец. Согни. Да, вот так, и опс, зацепляемся ими, ага. Давай: мирись, мирись, больше не дерись, если будешь драться, я буду кусаться, а кусаться не при чём, буду драться кирпичом, а кирпич ломается — дружба начинается. Всё, помирились, — засмеялась она и, притянув к себе, поцеловала его в щёку, на секунду оторвав взгляд от грунтовой дороги.

— Странные у нас традиции, — тоже, как истинный грек, успел он чмокнуть её в ответ. — Кстати, давно хотел кого-нибудь спросить, а почему есть англичанин, немец, китаец, американец, но все они отвечают на вопрос — «ты кто?», и только русский отвечает на вопрос — «ты какой?». Почему так?

Бо пожала плечами и закрутила волосы в кольцо.

— Как, почему? Потому что русский — это не национальность, это, как бы тебе сказать, это состояние души, — нашлась она. — Ты можешь быть татарином или башкиром, украинцем или белорусом, помором или казаком, сибиряком или кавказцем, да хоть македонцем или португальцем, какая разница? У тебя мать из Греции, мои родители из Словении, а мы с тобой русские.

— То есть ты гордишься быть русской? — он приподнял брови.

— А почему бы и нет? Раньше русские выигрывали войны, спасая десятки стран от захватчиков, потом сохранили миллионы жизней, приютив у себя «потопчан» со всего мира, сейчас русскими считает себя большая часть жителей полисов, причём всех полисов: и наших, и сибирских, и европейских. — Бо даже встрепенулась. — Мне, кстати, очень понравилось, что немцы с австрийцами сделали на Алтае — даже Фракийскому Берегу с его сервисом форы даст, какая там красота!

— А на Байкале?!

— Да, там тоже сильные полисы. Хорошо живут.

— Мне кажется, если бы и наши люди перестали себя обманывать, то мы бы зажили счастливей.

— Да, Лизка тоже так говорит.

— Кстати, давно хотел спросить. А откуда ты знаешь Луизу?

— Как откуда? Она ж у нас в «божедомке» преподавала. Совсем молоденькая, только после высшего ликея, скромная мулаточка такая — совсем не похожа на себя нынешнюю. Мы там с ней подругами стали, хоть и разница в годах приличная. Долго дружили, а потом уже как-то с годами растерялись: и некогда стало, и у всех своя жизнь. А тут вдруг снова сошлись — хмыкнула Бо.

— Вы, кстати, с ней чем-то похожи, — покивал Доктор.

— Мы? Похожи? — удивилась девушка. — Да мы больше различаемся, поверь мне на слово.

— И чем же?

— Много чем. Привычками, темпераментом — она такая кипишная, а я с детства флегма. Но, наверное, главное, — задумалась она, — тем, что я всегда планировала, а она предсказывала.

— То есть? — не понял Саша.

— Понимаешь, есть у неё такой дар, — неопределённо пожала печами Бо, — она хорошо чувствует людей. Вот поэтому, наверное, Аттал за неё и держится, — объехала она кочку, выезжая на шоссе. — Да не наверное, а точно.

— А ты, значит, всегда планируешь наперёд?

— Да, как-то так сложилось — я всегда думаю, что будет дальше — через год, например. Так мне проще: когда я понимаю конечную точку, то мне легко составить путь.

— Так значит, я прав, когда говорю, что вы с Луи похожи, — довольным тоном произнёс Саша.

— Не поняла тебя, почему это?

— Потому что префронтальная кора головного мозга как раз таки и отвечает за предсказывание — это раз, и за планирование — это два. Вот почему мне сразу пришло в голову, что вы напоминаете друг друга.

В ответ Бо поглядела на него таким взглядом, что он понял — с умничаньем пора заканчивать. Какое-то время парочка ехала молча.

— Вот, наконец-то, нормальная дорога. Давай музон на полную, да погоним побыстрей? — и, не дожидаясь его ответа, девушка втопила педаль в пол, врубила ещё допотопный альбомчик The Black Keys, и они помчались, наслаждаясь открывавшимися из окон видами.

— Слушай, Бо, — вдруг Доктор повернул ручку громкости на убавление. — Всё же хочу у тебя спросить — мы ж с тобой не чужие люди, а ты что имела в виду, спрашивая о проблеме? Это ты про что? Что не так?

Бо помолчала, усмехнувшись и сбавив скорость. Доктор продолжал на неё глядеть, так что девушке пришлось признаться:

— Видишь ли — я злоупотребляю.

— То есть ты употребляешь себе на зло?

— Да нет, наверное! — неуверенно ответила она.

— Дай угадаю. Это травка? — заинтересовался Доктор.