Путь аргоси

Несколько минут я стояла на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону и слушая мягкие шаги Ариссы. Она оставила меня одну в этой комнате, наполненной гнилью, смертью и осознанием, что жизнь закончена. А единственной моей компанией был мёртвый маг джен-теп.

Игрок / Шулер

Игрок идёт по тонкой грани между оправданным риском и безрассудством. Он осваивает правила каждой игры, чтобы увеличить свои шансы на успех. Стезя игрока помогает избежать соблазнов воровского пути. Но, когда желание выиграть делается важнее, чем радость честной победы, игрок прибегает к жульничеству и обманывает доверие. Путь игрока – это не путь аргоси.

Глава 21. Правила

Через несколько часов вонь от трупа Мет-астиса поборола мою способность горевать. Тем временем восходящее солнце заглянуло в разбитые окна с деревянными переплётами и начало пробуждать жителей этого ветхого многоквартирного дома. Отовсюду неслись стоны, кряхтение, шарканье ног. И тогда какое-то подспудное чувство самосохранения заставило меня подняться.

Я бежала по коридорам и лестничным клеткам – быстрее и быстрее. Из всех углов пристальные глаза смотрели на молодую девицу, которая вторглась на чужую территорию и которую больше не сопровождала высокая и гораздо более опасная подруга.

У меня оставалось немного денег, и часть из них я потратила на длинную кожаную сумку-тубус, какие архитекторы и картографы используют для хранения своих драгоценных рисунков. Она была снабжена наплечным ремнём и служила вполне сносным – и неприметным – футляром для шпаги. Эта шпага, как утверждал Мет-астис, была подарком, но фактически – платой за то, что он навсегда забрал у меня Ариссу.

«Если останешься в городе – ты труп», – предупредила она меня.

Я поверила Ариссе сразу же. В каком-то смысле это предостережение было последним проявлением дружеских чувств. Теперь они исчезли без следа – и не по нашей вине.

Я навсегда сбежала из Домизы-Паго. Несколько часов спустя я миновала городские ворота. Два года, которые я провела здесь – сперва рыская по помойкам в поисках объедков, а потом расхаживая по улицам как профессиональный вор и член банды Чёрного галеона, – были самым длинным периодом из всех, который я провела на одном месте.

Не поэтому ли Мет-астис разыскивал меня перед смертью? Моё главное преступление было вовсе не в том, что я когда-то пытался его убить. Я отказалась стать той, кем он желал меня видеть – грязным медеком, обречённым блуждать по миру как неприкаянный дух и не способным найти места, которое можно назвать домом. Если именно такова была его цель, то теперь Мет-астис из Дома Мет – лорд-маг и пытливый учёный – улыбался, глядя на меня из своего джен-тепского загробного мира. Ибо я и вправду стала неприкаянным духом.

Тёмный Сокол клялся, что я заплачу за смерть его бывшего учителя. И молодой маг сдержал слово. Он превратил мою жизнь в свод правил игры, пусть даже я не хотела в неё играть и не могла выиграть.

Правило первое: ты всегда будешь одна.

До той ночи в многоквартирном доме в Домиза-Паго магические символы, которые он так старательно начертил на моей шее, вызвали своего рода пассивное отвращение у тех, кого он называл «порядочными людьми». Чем более достойным и сострадательным был человек, тем меньше он хотел находиться рядом со мной. В целом понятно.

Если бы такой ошейник оказался на мне, когда я повстречалась в пещере с сэром Джервасом и сэром Розаритой, заклятия в сигилах наверняка заставили бы их бросить меня там, чтобы я сдохла вместе с прочими.

После смерти Мет-астиса Сокол издалека вливал в символы всё больше и больше своей магии. И теперь чем добрее был человек, тем сильнее ему хотелось мне навредить. О, сначала он мог пожалеть грустную измождённую девушку, встретив её на дороге. Но через день или два – а чаще всего через несколько часов – в нём вспыхивала ярость. Эта ярость заставляла добрых людей гнать меня прочь, кидать камни мне в голову и сулить разнообразные зверства. Порой я чувствовала себя виноватой при мысли, как стыдно им будет, когда горячка пройдёт и останутся только воспоминания об ужасных словах, которые они наговорили.

И я оставалась одна. Иногда плакала, иногда выкрикивала грязные ругательства, кляня весь мир. А чаще всего – просто скучала по Ариссе. По её долговязой фигуре, небрежной позе и озорному взгляду. А больше всего мне не хватало грубоватой непоколебимой уверенности, таящейся в её улыбке.